— Красавец, — причмокнул Маркин, осматривая птенца со всех сторон.
А вот птенец не разделил восторг человека, он запищал и клюнул палец Петра.
— Обалдеть, — удивлено произнес Маркин, увидев на конце пальца капельку крови. — Ещё толком не обсох, а драться лезет. Так, Оленька, пометьте этого молодца, будет сравнительным образцом. Пятерых и этого красавца в центрифугу на два дня, — распорядился Петр. — Еще троим ввести Б223 с последующим облучением, троим Б223 и в общую клетку, будут контрольной группой. Остальными займемся через недельку.
Прошел месяц, когда Маркину вновь удалось, посетил загон, где содержались образцы. Прийти раньше помешали постоянные вызовы наверх. Затевались новые проекты, его постоянно вызывали на консультацию в Москву, да и поездки на ферму под Вологдой для доработки предыдущих образцов, отнимали немало времени.
За год работы Маркин из студента — пофигиста превратился в настоящего ученого — сухаря, который орет на подчиненных, спит по три, четыре часа, забывает поесть и ещё многое чего. Работа так захватила его, что иногда перед сном он думал:
«А был ли когда-то тот Петруха Маркин, который, осматривая проходящую мимо красотку, не удерживался от комментариев её прелестей. Распивал пиво с пацанами, и недолго думая, врезал декану по морде, когда тот прилюдно назвал Катьку подстилкой за то, что она накануне отказала ему».
За год юношеская бесшабашность с него слетела, между бровей появилась складка от постоянных забот и раздумий.
Петр приложил ладонь к сенсору. Тяжелая дверь с шипением отъехала в сторону. Внутри его ждала Ольга. За прошедший год из лаборантки она стала его правой рукой, взвалив на себя большую часть хозяйственных забот, и от этого в лаборатории стало больше порядка. В хрупкой на первый взгляд девушке, сидел железный человек, с которым не желал связываться даже бывалый Евгений Иванович, техник по обслуживанию центрифуги.
— Здравствуйте, Петр Яковлевич, как доехали? — спросила Ольга.
— Спасибо, Ольга Сергеевна, нормально. Ну, что тут у нас новенького? — поинтересовался Маркин, потирая руки. За время отсутствия он соскучился по работе.
— Новостей много: образцы за время вашего отсутствия подросли; есть положительные результаты почти по всем пробам, — доложила помощница. — Мне отчет вам в кабинет принести, или пройдём к вольерам?
— Конечно, пойдемте, посмотрим, — сказал Маркин и направился в ту часть комплекса, где находились вольеры с птицами.
Возле загонов к начальству присоединились еще пара сотрудников: Еркина Светлана Витальевна и Толик Щеглов, который занимался облучением птиц.
— Показывайте, что вы за мое отсутствие наколдовали, — произнес Петр, остановившись возле стекла, ограждающего помещение от вольера.
Еркина подошла к пульту, нажала на кнопку. В вольере опустилось несколько стеклянных перегородок. Затем женщина нажала еще одну кнопку, и на обратной стороне вольера открылась одна из дверей. Ту же в вольер выбежали несколько огромных птиц.
— Это образцы серии 301. Они не подвергались облучению. К ним не применялся препарат Б223. Как видите, их спина стала шире по сравнению с предыдущей серией. Лапы, шею покрывает чешуя, выдерживающая удар средней тяжести. Скорость, которую может развить образец доходит до тридцати километров по прямой. Обучаемость возросла на пять процентов, что меньше, чем мы предполагали. Агрессивность, плохая предрасположенность к дрессировке позволяет нам сделать вывод — образец 301 не подлежит дальнейшей разработке.
Женщина вновь нажала кнопку на пульте, и в вольер стали выходить птицы из другого загона. Внешне на первый взгляд они не отличались от уже гулявших за стеклом птиц, но стоило присмотреться, как становилось, очевидно, что и без того мощные лапы стали еще толще. Шпоры на внутренней стороне ног выглядели весьма устрашающе, череп птицы был больше, шея толще. Покрывавшая шею чешуя смотрелась на птице как-то неуместно и в тоже время угрожающе. Клюв также подвергся изменениям. Он стал острее, массивнее. В общем, в облике стали проглядывать признаки хищной птицы.
— Это образцы серии 302, — продолжила доклад Светлана Витальевна, — здесь применялся препарат Б223. Они также не подвергались облучению. Образцы выделяет восприимчивость к командам. Вместе с тем агрессивность упала ниже среднего уровня, можно даже сказать, они трусоваты. Данная серия несколько медлительна. Это вызвано увеличением объема костей. Положительный фактор — повышенная прочность скелета. Рекомендации — продолжение разработки серии.
Женщина снова положила руку на пульт, раздался щелчок и через несколько секунд, в вольер вбежало несколько птиц. Едва оказавшись в вольере, они с разбега врезались в стекло, что отделяло их от других обитателей вольера. Не усвоив урок, птицы отбежали и с разбега опять врезались в невидимый барьер. Две из пяти особей свались на песок, оглушенные ударом об стекло. Остальные отбежали для нового разбега.
— Это последняя серия 304 выжившая после проведенных процедур, — продолжила доклад Светлана Витальевна, но её прервал очередной удар об бронированное стекло. На песке осталось лежать ещё две птицы. Оставшаяся на ногах стала мотать головой, как обычно это делают перебравшие мужики, пытаясь придти в себя. Пошатываясь, последний из оставшихся на ногах пернатый разбойник, разбежался и врезался в стекло. Ноги его разъехались и громадная птица рухнула в песок.
— Серия 304 прошла прививку препаратом Б223 до облучения, затем повторную вакцинацию после облучения. Отличается повышенной агрессивностью и подходящими под наши стандарты параметрами. Тело образца способно переносить грузы до ста килограмм, очень выносливы, особенно неприхотливы в еде, способны выживать в морозы до минус двадцати пяти градусов. Недостатки, как я уже говорила: повышенная агрессивность; маленький коэффициент мозговой деятельности, невозможность дрессировки. Тем не менее, я порекомендовала продолжение эксперимента. Одно из подающих надежды направлений — это скрещивание серий 302 и серии 304. Если пройдет все благополучно, получится неплохой образец.
— Что же, пожалуй, я с вами соглашусь, но окончательное решение будет после подробного ознакомления с результатами эксперимента, — подытожил Маркин, после чего развернулся и направился к себе в кабинет.
Энная танковая часть, хозрота. 2030 г
Прапорщик Самойленко потирал ушибленную задницу, матерился, на стоящего рядом гнедого жеребца по прозвищу Колиостро.
— Ну, ты, скотина безмозглая, чего лягаешься. Я тебе и морковочки и яблочко, а ты меня в благодарность копытом. Хорошо в бедро попал, а если бы в живот, — прапорщик опасливо обошел жеребца и, держа перед собой хомут, приблизился к морде. Жеребец фыркнул, предупреждающе оскалил зубы, когда Самойленко попытался одеть хомут.
— Что скалишься, думаешь мне охота на тебе трястись, да ещё в такое пекло. Но товарищ капитан, чтоб ему… — прапорщик оглянулся на всякий случай, — бабы не давали, приказал осваивать технику, то есть тебя. Чтобы ему пусто было, приказал все хознужды выполнять на гужевом транспорте.
Жеребец тем временем, изловчился и укусил прапорщика за плечо.
— А, твою мать коромыслом, — заорал Самойленко, отскочив от коня.
— Что, Михалыч, опять цапнул? — раздался за спиной у прапорщика голос Матюшкина, начальника вещевого склада. — Сколько тебе говорить, не лезь к Колиостро с бодуна. Не терпит он запаха спиртного.
— Ишь цаца, какая, — разозлился ещё больше Самойленко, — щас я его кнутом протяну, станет как шелковый.
— Зря ты так на него, — Матюшкин подошел и взял хомут из рук прапорщика, — животина ласку любит. Поговори с ней, угости, приласкай. Она тебя повезет, ни одной колдобины не заметишь.
— Ну, ты загнул, приласкай, не жена чай, обойдется, — проговорил Самойленко и снова потер пострадавший зад.
— Это жена обойдется, так как человек. А конь руку сильную любит, да ласку, — произнес Матюшкин, остановившись возле лошади. Конь скосил глаза на подошедшего и предостерегающе фыркнул. — Тихо, тихо хороший мой, чего так нервничаешь. На, возьми, — Матюшкин достал из кармана кусок сахара и протянул жеребцу. Конь ударил копытом о землю и лишь покосился на лакомство.
— Говорил я тебе, Петрович, скотина он неблагодарная. Не хочет по-хорошему, будем по-плохому. — Прапор направился в глубь сарая. — Щас хворостину найду и приласкаю его.
— Что, тяжко тебе с ним? — произнес Петрович, поглаживая жеребца. — Оно и понятно, привык человек всю жизнь с железками дело иметь, от этого непонятливый такой. Но и ты хорош, чего гонор показывать, — конь, словно не соглашаясь с человеком, снова фыркнул, но уже более миролюбиво и опять покосился на кусок сахара. Матюшкин заметил это и поднял руку, на которой лежал сахар. — Угощайся, милок, что смотришь.
