грелся утюг, подсела к москвичке, чтобы помочь с картошкой. Девочка оказалась разговорчивой. Они быстро нашли общий язык. Рае было интересно, как живут люди в Москве, а еще она хотела посмотреть на «голубка» на груди у гостьи. Эту идиллию нарушила хозяйка, вернувшаяся с улицы. Дети, ждали, что она скажет.
— Сторожа в 35 магазине убили, а сам магазин ограбили. Милиция только, что приехала. С картошкой я сама разберусь. Ты давай белье, снимай, оно уже высохло, — дала она новое задание Катюше.
— Катька, скажи, только честно. Ты сидела? — акцентировала Дарья Петровна внимание на гостье.
— Нет, — удивилась Еремина такому вопросу.
— Тогда откуда татуировка? И вещи у тебя странные. Кто ты такая?
— Студентка я. Родители у меня в министерстве работают, — не стала врать девушка.
— Из старорежимных стало быть? А я то — смотрю, что не наших кровей. Эх, столица!
В чем Дарья корила столицу, было непонятным. Может, Москва виновата, что давала возможность существовать не только пролетариату и идейным коммунистам, но и простым людям? Снова эта классовая ненависть.
— Выгоните? — догадалась Еремина.
— За кого ты меня принимаешь? — даже обиделась хозяйка.
— Народ разный бывает, и ежели мы всех будем гнать и по тюрьмам сажать, то кто страну поднимать станет? Оставайся, еды и крова на всех хватит.
Катя вышла во двор, чтобы снять белье. Собака радостно завизжал, виляя хвостом. Скрипнула калитка и к дому проследовал коренастый мужчина в форме железнодорожника. Он остановился у порога и с интересом посмотрел на городскую девушку. Мужчина нырнул в дверной проем. В срубе послышались радостные возгласы, а затем крик девчонки. Так могли кричать только от боли, но не от радости. Еремина поспешила в дом. Семейка склонилась над плачущей девочкой.
— Что случилось? — не поняла Еремина причины такого поведения Раи.
— Утюгом обожглась, — прояснила ситуацию мать. Москвичка бросила одежду на кровать.
— Дайте миску и холодной воды, — по-деловому приказала гостья. Она поливала место ожога холодной водой, при этом свободной рукой поглаживая пострадавшую по голове.
— Бинт имеется?
Как ни странно, но требуемый материал был ей предоставлен. Перебинтовать руку девчушки особого труда не составляло. Катя уловила пристальные взгляды взрослых, наблюдавших за ее умелыми действиями.
— Я в медицинском институте учусь, — поспешила она пояснить наличие профессиональных навыков.
— Кто это? — пришло время поинтересоваться главе семейства.
— Пассажирка разбомбленного скорого поезда из Бреста, — пояснила хозяйка.
— Сама из Москвы. Документы сгорели, — словно оправдывалась Дарья Петровна.
— Приняла ее у себя. Пусть поживет.
Муж по этому поводу и не возражал. Как только Рая успокоилась, хозяйка начала суетиться, собирая на стол и попутно докладывая последние новости. И без того суровое лицо Ивана Афанасьевича, именно так звали хозяина дома, все больше хмурилось.
— Дарья, уезжать тебе с детьми надо, — объявил глава семейства.
Женщина, обескураженная таким заявлением, присела на лавку.
— Чего это ты надумал? Куда уезжать?
— В эвакуацию. Сейчас об этом только и речь, — ответил Иван Афанасьевич.
— И куда же я с детьми? Тебя-то не отпустят.
— Не отпустят. Сама знаешь, где работаю. А ты поезжай. Я уже обо всем договорился. Сегодня вечером отправляют эвакуационный поезд. Я с начальником поезда договорился, и он вас пристроит, — раскрыл свои планы мужчина.
— Без тебя не поедем. Дом на кого оставим?
— Даш, ты не понимаешь. Это война. Я коммунист. Вас никто не пощадит и другого шанса у меня не будет. Я машинист и нас в любую минуту могут отправить с эшелоном вглубь страны. Каково мне будет там, если вы останетесь в Полоцке? Не ровен час, немец сюда ворвется, — приводил хозяин свои доводы.
— Типун тебе на язык! Разве Красная Армия такое позволит? — не сомневалась в мощи РККА Дарья Петровна. Наверное, муж знал немного больше, поэтому он ничего не ответил, а лишь с сожалением посмотрел на жену. Катя осмелилась вставить словечко.
— Конечно, уезжайте. Война будет долгой и жестокой. Здесь оставаться нельзя.
— Вот видишь, и гостья твоя дело говорит, — поддержал ее мужчина.
— Легко сказать. На кого я это все брошу? Столько лет добро наживала и теперь бросай?
— Дарья Петровна, о детях подумайте. Враг никого жалеть не станет. Что там враг? Такие негодяи, как этот Пашка Круглов к вам первой придут, — агитировала женщину Еремина.
— Что уже появлялся этот гаденыш? — недовольно поинтересовался железнодорожник.
— Приходил, — вздохнула она.
— Ждет, не дождется когда немец в город войдет.
— Вот видишь Даш. Уезжать надо, — настаивал муж. Женщина нервно теребила фартук.
— А четвертого места у твоего начальника поезда не будет? — спросила она, посматривая в сторону гостьи. Иван Афанасьевич понял, куда она клонит.
— Нет, Дарья, я еле за вас троих выпросил, — отрицательно ответил машинист. Проблеск надежды, вспыхнувший в душе Ереминой, погас. Не закончив трапезу, Дарья Петровна начала собирать вещи. Процесс очень ответственный. Необходимо взять в дорогу все необходимое, но так, чтобы это не было большой поклажей. В доме поднялся шум. Забегали дети, стала нервничать и сама хозяйка. Катерина вышла во двор. Следом за ней появился и Иван Афанасьевич. Он достал папироску и закурил. Было видно, что человек переживает.
— Все правильно, — остановилась возле него Катюша.
— Немцы сильно наступают?
Вопрос провокационный. Мужчина затянулся, выпустил струйку дыма и пристально посмотрел в сторону девушки.
— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил хозяин.
— Думаю, что да, — уверенно ответила Катя.
— А ты теперь куда? — спросил Афанасьевич.
— Не знаю, — пожала Катя плечами.
— У меня ни денег, ни документов. Кому я нужна? Где-нибудь пересижу, а там видно будет.
— Оставайся и живи, если хочешь, — кивнул он на дом.
— Я Дарье не говорил, тебе скажу. Моя бригада погонит эшелон вглубь России. Не знаю, вернусь ли обратно. Ключи оставлю. Харчи в погребе. На первый случай хватит, а там определишься сама.
— Спасибо вам! — поблагодарила москвичка за такое предложение.
В доме побыли недолго. Соседям никому о своем отъезде не говорили. Дарья Петровна провела для Кати краткий инструктаж, где хранятся продукты, где брать воду, какие кастрюли использовать. Потом присели на дорожку. Хозяйка всплакнула. Детишки тоже нервничали. Проводила их Екатерина, как родных людей. И знала то их совсем ничего, а словно родственники стали. А ведь если верить бабушке, то в Полоцке где-то жила и ее прабабка с семьей. Она особо, так глубоко не интересовалась родственными связями, а ведь такие знания могли и пригодиться. Так и осталась одна в доме. Не телевизора, ни радио! Да и какой тут телевизор, если от каждого шороха вздрагиваешь. Вон ночью сторожа убили. Так и к ней могут заявиться подобные Пашки Круглову. Из таких недовольных и получались полицаи. Она загодя
