поесть принесла, – засуетилась женщина.
На прикроватной тумбочке появились баночка с гречкой и кусочками курицы, помидоры, огурцы, яблоки, печенье, палка колбасы, кирпичик хлеба и пачка «Космоса».
– Спасибо, мамуль, – поблагодарил я, справившись с чувствами.
– Кушай, Мишенька, на здоровье, поправляйся, а я тебе ещё принесу. – Женщина улыбнулась и ласково погладила по жесткому ежику волос.
– Хорошо, мам. Я потом как-нибудь. Только что пообедал. А за еду ещё раз спасибо. Мне сейчас кушать хочется всё время. Наверное, на поправку иду. А в больничке с этим, сама понимаешь, не очень.
Женщина изумленно смотрит на меня.
– Мишенька, с тобой всё в порядке? Может, надо чего? Так ты только скажи!
– Да всё в порядке, мам. Чего ты так распереживалась?
– Ты никогда мне спасибо не говорил, – задумчиво протягивает женщина. – Может, решил наконец за ум взяться? Слава тебе, господи. Миша, бросай своих дружков поганых! Из-за них у тебя вся жизнь наперекосяк пошла. Тебе двадцать один год всего, а уже отсидел. И сейчас подрезали. Зачем тебе всё это? Ещё не поздно всё исправить. Устроишься на завод, будешь жить как все нормальные люди.
– Мам, я сам больше этой фигней заниматься не буду. Не знаю, пойду на завод или нет, но занятие себе найду. Больше никаких дел со шпаной, обещаю. По крайней мере, сам инициативу проявлять точно не буду. Обещаю, – отвечаю матери.
– Правда? – Глаза женщины влажнеют. – Неужто за ум взялся? Не верила, что доживу до этого!
Поболтали немножко с «мамой». Вернее, говорила она, а я слушал, кивал и поддакивал. Мама мне понравилась. Женщина простая, жизнью битая, но сына своего любит и только добра ему желает.
Наконец, «мама», поцеловав меня на прощанье, удалилась. Через полчаса прибежал радостный сосед по палате, попробовал завязать разговор, но я не был настроен на беседу, отвечал односложно. Любитель общения надулся, достал карандаш и журнал с кроссвордами и раздражённо отвернулся.
Третья посетительница появилась под вечер. Она заглянула в палату, когда я уже начинал дремать.
– Здорово, Мишка. Как сам, оклемался? – спросила гостья с порога.
Посетительница подошла ко мне и присела на матрас соседней кровати. Ей было лет двадцать. Я с интересом разглядывал гостью, расплывшуюся в широкой улыбке. Синие тени на веках, ярко-алая вульгарная помада, белое от пудры лицо. Мордашка, несмотря на молодость, потаскана, верхний зуб в правом углу отсутствует. Глазки ушлые, рожица хитрая, но уже видны отеки и небольшая одутловатость.
«О господи! – пронеслось в голове. – Алкоголичка».
– Более-менее, – ответил нейтрально.
Девушка, если так можно назвать это существо, сложила губки колечком и потянулась ко мне. В нос ударил запах водочного перегара и немытого тела.
Одутловатое лицо с закрытыми заплывшими глазками и сложенными колечком губами угрожающе приблизилось. Светлая грязная челка упала на лоб, придавая дамочке ещё большее сходство с персонажами культовых фильмов ужасов.
«Мама, роди меня обратно», – пронеслось в голове.
Я поморщился и брезгливо отстранился, удерживая гостью руками.
– Мадам, целоваться при встрече – это моветон. Лучше давайте поговорим о высоком искусстве. Как вы относитесь к творчеству Кафки?
Дамочка растерянно заморгала. Челюсть чуть приоткрылась, показывая нижний ряд желтоватых зубов.
– Мишка, ты чего?
– Ответьте на вопрос.
– О хавке?
– Можно сказать и так. – Я благоразумно не стал рассказывать о разнице между жратвой и писателем.
– Извини, родной, с хавкой сложно, бабок голяк, – развела руками красавица, – но я тебе всё же кое-что принесла.
Девка, воровато зыркнув глазками по сторонам и убедившись, что сосед спит, повернувшись к нам спиной, вынула из кулька 250-граммовую бутылочку «Столичной». Дамочка быстро спрятала её в нижнем ящике моей тумбочки и самодовольно улыбнулась, ожидая похвалы.
– Забери эту гадость обратно. И чтобы спиртного в моей палате и близко не было! – заявил я.
Довольная улыбка сползла с лица девки.
– Ты чего это, Миха? – обиженно пробубнила она. – Я старалась. На последние тебе водяры купила, чтобы порадовать.
Девка шумно шмыгнула носом, утерлась рукавом блузки и обиженно засопела.
«Моя же ты красавица. Из какой глуши ты появилась, чудо первобытное?» – умилился я.
Опухшее лицо дамочки сморщилось, глазки покраснели.
– Ладно, не расстраивайся, – поспешил успокоить несчастную. Не хватало, чтобы она прямо здесь заревела. Надо девушку озадачить. – Лучше скажи, что ты думаешь об авангарде? Тебе не кажется, что «Чёрный квадрат» Малевича концептуально является метафизическим выражением предметной ассоциативности?
Деваха изумлённо вытаращила глаза. Из приоткрытого рта потянулась пузырящаяся ниточка слюны.
«Дебилка, б…дь», – обречённо подумал я, наблюдая «зависание системы».
– Пре… предметной ассоциативности, – неуверенно повторила она через минуту, глядя на меня круглыми глазами.
– Именно, – важно киваю. – Так что там насчет «Чёрного квадрата»? Но если не хочешь обсуждать великого маэстро, можем поговорить о шедевре Альфонса Алле «Уборка урожая помидоров на берегу Красного моря апоплексическими кардиналами». Как тебе сюрреалистичное совмещение цветов на этой картине? Не правда ли, оно придает шедевру особую эстетику? А нежно-голубая дымка на заднем плане в сочетании с ядовито-зелёной травкой делает картину более сочной и выразительной. Согласна?
Девка захлопывает рот и быстро-быстро кивает.
– Слушай, а почему ты меня по имени ни разу не назвал?
– Не знаю, – отвечаю гостье чистую правду. Я ведь действительно не в курсе, что это за существо, и как его зовут. Подозреваю, что это девушка предыдущего хозяина тела.
– А может, ты вообще меня позабыл, кобель проклятый, – подбоченивается посетительница, воинственно уперев руки в бока. – Давай, назови моё имя. А я тебя за это поцелую, крепко-крепко, – добавляет она, кокетливо стрельнув глазками.
«Боже мой, только не это!» – от перспективы соприкоснуться со слюнявыми губёнками этой чушки меня бросает в дрожь.
– Аделаида, не? – Смотрю на неё невинными глазами.
Девка нахмуривается и злобно сверкает глазами.
– Не угадал? – грустно уточняю я. – Может, Ефросинья?
Гостья рычит.
– Опять не то? Степанида?
В мою голову летит подушка.
– Верка я, Верка, – орёт гостья. – Мы с тобой уже три месяца встречаемся. Ах ты, алкаш проклятый.
«Кто бы говорил», – скромно замечаю про себя.
– Да ладно, не кипешуй, пошутил я, – улыбаюсь Вере.
– Шутки у тебя, однако, – ворчит гостья, успокаиваясь. – В следующий раз я над тобой пошучу.
«А следующего раза не будет», – продолжаю мысленный диалог с посетительницей.
– Теперь я тебе фиг дам в ближайший месяц, – злобно улыбается девка.
«Слава Богу! Господи, спасибо!»
– Договорились, даже не знаю, как я это перенесу, – печально вздыхаю я. С трудом удерживаю губы, готовые расплыться в широкой улыбке.
Посетительница что-то почувствовала и подозрительно посмотрела на меня.
– А может, не будешь меня так жестоко наказывать? – брякнул я. И тут же пожалел об этом. Не дай бог, это чудовище согласится.
– Посмотрим, – поджав губы, ответила гостья.
«Фух,
