Прошло совсем немного времени, как стук движка опять изменился, а потом, он снова вырубился, и через несколько секунд, послышался глухой звук мягкого удара.
— Это что? Мы куда-то врезались?
— Не, не похоже. Знаешь Игорь, кажется мы просто приплыли. В смысле остановились возле причала.
— И что теперь?
— Я так думаю, будем сидеть в нашей каморке до последнего. Тут ведь как — или Мейлиц всё разрулил, и нас скоро выпустят, в чём лично я сильно сомневаюсь, или захватчики прошерстив корабль, уйдут. В самом деле — не будут же они на нём жить? Вот как эти ребята свалят, так и мы выйдем. Поэтому, давай сидеть тихо и слушать внимательно. Глядишь что и поймём.
Сидели и прислушивались долго. Только слышно ничего не было. Потом я отвалился от переборки потирая затёкшее ухо и как раз в этот момент, Птицын предостерегающе поднял палец.
— Что там?
Он скорчив сосредоточенную морду, потряс рукой, дескать — не мешай, и я опять прилип к дверце. Но толком ничего не услышал, только наверху чем-то загрохотали и послышались удаляющиеся голоса. Причём слышалось всё, как — бу-бу-бу.
— Так чего было?
Игорь с недоумевающим лицом пожал плечами и неуверенно ответил:
— Там по матери крыли...
Я удивился:
— По какой матери?
— По-русской! Я чётко слышал — «Твою мать!»
Во как... И что бы это значило? «Твою мать» это конечно хорошо, это вам не какой-нибудь «доннер ветэр» но ситуации совершенно не проясняет, а ещё больше запутывает. Русских в нашей команде не было, значит лаялись захватчики... Я почесал затылок и решил:
— Один хрен, сидим до последнего. На фрицев сейчас, столько русских работает, что матерки ещё ничего не значат. А нашим тут, просто неоткуда взяться. Так что попробуем дотянуть до ночи, а потом будем разбираться в ситуации.
На том и порешили. Благо дверь в нашу каморку открывалась внутрь, а сдвинуть пожарный щит, даже с полным ящиком песка, двум мужикам проблем не составит.
Сидели несколько часов. За это время по кораблю, больше никто не лазил. Во всяком случае никакого шума производимого людьми мы не слышали. Потом, когда по нашим прикидкам наступила ночь, открыли фанерную дверцу и постарались с наименьшим шумом отодвинуть от неё щит. Совсем бесшумно не получилось и этот ящик, в тишине заскрежетал, как ржавые ворота. Мы сначала сильно напряглись, но никто на этот звук не отреагировал, поэтому уже смелее сдвинули препятствие до появления щели, в которую можно было пролезть. Надолго замирая и прислушиваясь, прошли по коридорчику к трапу, ведущему наверх. Тихо... Это хорошо когда тихо, это значит нас тут не ждут. Зато снаружи слышался какой-то гул, из неразличимых далёких голосов да звука техники. Поднявшись до двери, осторожно откинул длинную ручку и высунул нос наружу. Хм, верно угадали — ночь во дворе. Шум стал гораздо громче и уже можно было, определиться с его направлением.
Сгибаясь чуть ли не пополам, я скользнул к борту и огляделся. Во как! Действительно — возле берега стоим. То есть возле пирса. Небо всё в тучах, но даже при этой хреновой видимости, можно было понять, что это порт. А в порту соответственно светомаскировка, поэтому так темно. Зато чуть в стороне от нас светили прожектора и в их свете, со стоящего там корабля бесконечной вереницей тянулись люди, которые строясь колоннами, шустро уматывали куда-то в сторону тёмного города. А над всем этим, густо висел наш родной мат. То есть, отдельные — «Мать!», слышались достаточно хорошо. Оглянувшись на Игоря с искренним недоумением сказал:
— Слушай, или я брежу, или это наши.
— Откуда они тут взялись?
— Хм, хороший вопрос... Ещё бы знать где мы сами сейчас находимся. Но это точно не Севастополь... да и не Одесса.
Пытаясь разглядеть мельтешение маленьких фигурок я заскочил на ограждении борта, держась рукой за кран-балку, но ничего толком не разглядел — слишком далеко они были. А потом снизу, от пирса послышался лязг затвора и звонкий голос прокричал:
— Стой, не шевелись, стрелять буду!
Я инстинктивно нырнул назад, но это уже не помогло. Темнота пирса, оказалась неожиданно очень насыщенна жизнью. Сначала хлопнул выстрел и пуля взвизгнув отрикошетила от какой-то железяки за спиной, а потом послышался топот бегущих ног и бас, который недовольно поинтересовался:
— Грубин, ты чего тут палишь?
Невидимый мне Грубин, торопясь и проглатывая слова, зачастил:
— Товарищ сержант, на этом корабле кто-то есть! Я вот только сейчас его видел. Он на борт аж вылез, на тех, кто сейчас возле второго пирса высаживается, пялился. Диверсант наверное! Или разведчик немецкий!
Я не знал, где мы и кто именно сейчас стоит внизу. Но вот обращение — «товарищ сержант» было как бальзам на сердце. По-русски и Красновцы болтать могут, да и предатели из Русской Освободительной Армии, тоже раньше нашими были. Только прибавлять к званию «товарищ» — это чисто советское... Поэтому бегать и суетиться не стал, а спокойно дождался, когда по сходням взбегут четверо в такой родной форме, что меня чуть слеза не прошибла. Средних лет усатый сержант оглядев фигуры, стоящие с поднятыми руками посередине палубы, удовлетворённо хмыкнул и спросил:
— Кто такие, откуда здесь взялись?
Я решил долго не объясняться с усатым, сказав:
— Террор-группа четвёртого украинского фронта. Следуем с задания. Так что товарищ сержант, проводите нас в особый отдел.
Один из окруживших нас пацанов удивлённо вякнул:
— Так они по-русски разговаривают...
А сержант, при моих словах как-то хищно подобрался и протянув:
— С четвёртого украинского говорите... ну-ну... вяжи их ребята!
Пока двое бойцов держали нас под прицелом автоматов, ещё один сноровисто скрутил «диверсантам» руки извлечённой из кармана верёвкой. Я на такое действие не то чтобы обиделся, но несколько удивился:
— Мужики, мы же свои, вязать то зачем? И так бы до особистов дошли...
На что сержант проверив узлы и с силой встряхнув нас обоих, ехидно ответил:
— Гитлер вам свой!
а, обращаясь к остальным, добавил
— Вот уроды! Кого провести думали сволочи! Плохо вас там учили, в ваших шпионских школах! Ишь ты — с четвёртого украинского!
И наклонившись ко мне в упор, прорычал:
— Четвёртый Украинский уже месяц как упразднён. Так что вражина, прокололся ты!
И влепив мне обидного пинка, приказал вести задержанных вперёд. А я топая под прицелом автоматчиков, крыл себя последними словами за забывчивость. Ведь слышал же перед отъездом, что мой фронт, в резерв ставки переводить должны были, но вот вылетело это из башки и теперь выпутываться будет гораздо сложнее. Я то рассчитывал выйти на Серёгу, а теперь его где искать? А если начну буровить про Москву и УСИ кто мне поверит? То есть потом, после проверки конечно всё выясниться, но поначалу надо будет вести себя потише. Вспомнив горячее гостеприимство армейских СМЕРШевцев, когда мы осенью к ним попали, потёр плечом ухо, в которое тогда прилетела мощная звездюлина. Нет, решено, в этот раз буду вежлив и спокоен как английский лорд. Усатый цербер, который следовал сбоку, на мои почёсывания тут же отреагировал:
