Но вот с конкретными выводами из этого тезиса я пока подожду. Надо прежде ознакомиться с тем, что сделано специалистами Особого совещания по восстановлению основного капитала, и с балансовыми расчетами Госплана. Поэтому — надеваем на Паркер колпачок, а черновик пока прячем в сейф.
Сегодня я договорился с Лидой уйти с работы немного пораньше и нанести визит в МУР — благо, угрозыск размещает буквально в двух шагах от дома Нирензее. Молоденький следователь записал наши краткие показания. А что, собственно было рассказывать? Услышали выстрел, схватились за оружие, затем закричал тот, что стоял на стреме, и, всадив в него пулю, кинулись в магазин. Ну, а там — кто-кого. Нам повезло больше. Вот и все. Разрешение ОГПУ на ношение оружия — вот оно.
Следователь, немного рисуясь, поведал нам:
— Вам и в самом деле повезло. Шушера это оказалась. Гастролеры из Нижнего. Работа топорная, не то, что у московских налетчиков. Ох, те и ловкие были, сволочи! Такие дела проворачивали… Но ничего, мы их к ногтю все равно прижали! Побегать, конечно, пришлось изрядно, но, почитай, с начала года о таких налетах и не слышно было. — Явно гордясь своей причастностью к искоренению самых дерзких московских налетчиков, парень покрутил шеей (воротник гимнастерки ему, что ли, туговат?), черкнул подпись на пропусках и снисходительно бросил:
— Можете быть свободны, граждане.
Следующие дни сижу на работе, закопавшись в цифры. Расчеты Госплана, сравнения с дореволюционным периодом, поправочные коэффициенты к статистическим данным… Разные спецы дают несовпадающие цифры и настаивают на разных поправках к официальной статистике. Черт ногу сломит! Немного подогревает мой энтузиазм маячащая впереди отдушина: в воскресенье, 26-е, у нас с Лидой намечен выезд на природу, на постреляшки.
Вечер субботы был посвящен подготовке к воскресной вылазке на природу: съездил на Брянский вокзал, узнал расписание поезда до Малоярославца, купил два билета, затем дома, на Малом Левшинском, положил коробку патронов в портфель, туда же сложил клеенчатый плащ-дождевик (дождя, скорее всего, не будет, но его можно и как подстилку использовать, чтобы на сырой земле не сидеть) и отправился в Большой Гнездниковский. По пути вспомнил о том, что давно уже должен был сделать, но все как-то откладывал из-за всяких спешных дел. Нужно было купить часы взамен тех, что были сданы в качестве вещественного доказательства. Поэтому, отыскав часовой магазинчик на Тверской, подыскал себе похожие на мои прежние мозеровские, сверил номера на корпусе и на механизме, чтобы быть уверенным в их происхождении (а то нынче мастера и целые артели из чего только «швейцарские» часы не собирают — в самом лучшем случае там есть настоящий механизм). Потом пришлось долго торговаться, а потом еще и договариваться с зеленым пупырчатым земноводным, чтобы подписать расход.
Лида тоже времени не теряла, приготовив провизию на завтра, ибо на природе предстояло провести почти целый день. В простую холщовую сумку она сложила копченую свиную ножку в пергаментной бумаге, банку с квашеной капустой с горловиной, аккуратно обвязанной вощеной бумагой, сложенной в два слоя, полкраюхи подового хлеба в чистой полотняной тряпице и квадратный орлёный штоф зеленого стекла… Не с тем, что вы подумали, а с обычной кипяченой водой.
Вот не люблю я вставать рано утром, под трезвон будильника, тем более — в воскресенье! Но ничего не поделаешь, поезд на Малоярославец уходит в такую рань, что без будильника и не проснешься, чтобы к отправлению не опоздать.
Дожидаться рано утром в выходной день трамвая и ехать до Киевского с пересадкой — дело весьма ненадежное, можно и опоздать. Поэтому берем на Тверском бульваре извозчика и едем по Бульварному кольцу до Арбата, по Арбату — до Смоленской площади, а оттуда — через Бородинский мост к вокзалу. Состав из зелененьких вагончиков, похоже, даже не перекрашенных еще с дореволюционных времен (ибо и тогда они были зеленого цвета, поскольку относились к 3-му классу), влекомый паровозом, вскоре пересек Окружную железную дорогу и, выехав из Москвы, покатился мимо деревенек Очаково, Матвеевская, Востряково, Суково, Переделкино (еще не ставшее знаменитым дачным местом)…
Сидеть на жесткой лавочке вагона, прижавшись к плечу жены, и склонив голову к ее голове, не обращая внимания на мелькающие за окном виды, можно было бесконечно долго. А час — это так мало… Но поезд неумолимо приближался к цели нашего сегодняшнего путешествия. Не доезжая остановку до Наро-Фоминска, на малом полустанке со старорежимным названием «Зосимова пустынь», я быстро спускаюсь по крутым ступенькам на платформу (хотя какая там платформа — так, усыпанная гравием площадка…), оборачиваюсь и подхватываю за талию Лиду, опуская ее рядом с собой.
Женский монастырь, обосновавшийся в прошлом веке в этих местах, был закрыт еще в 1922 году, однако его обитательницы никуда не делись, образовав довольно успешно функционирующую сельскохозяйственную артель, во многом продолжающую удерживать монастырские порядки. Впрочем, нам сейчас было совсем не до этого. Мы направились немного вперед по правую сторону от железной дороги (если смотреть по ходу движения нашего состава), в противоположную сторону от монастырской обители.
Миновав домики маленького пристанционного поселочка, мы столкнулись с нешуточным препятствием — путь нам преградила болотистая пойма речки Гвоздянки. И хотя через само русло были проложены мостки, обширные пространства вдоль речки были, по весеннему времени, так насыщены влагой, что, пожалуй, через эту грязь и в сапогах было бы пройти не просто — а у нас на ногах были ботиночки. В конце концов, двигаясь странными зигзагами, чтобы выбирать места не то, что посуше, а просто такие, где можно было не утонуть по колено, мы, знатно извазюкавшись в грязи, все-таки перебрались на ту сторону.
По еле заметной тропе мы углубились в лес, а когда тропка окончательно пропала, просто двигались дальше, выбирая направление на ближайшую возвышенность, надеясь на то, что там будет хотя бы малость не так сыро. Добравшись до вершинки, приступили к тренировкам. Недалеко был Наро-Фоминск, где стояли воинские части, так что выстрелы в здешних окрестностях не должны были привлекать слишком уж пристального внимания.
Настрелявшись (насколько хватило взятого с собой запаса патронов), умаявшись от непрерывного движения, и еще немного добавив грязи на свою одежду, мы устроились перекусить. Расположившись на предусмотрительно захваченном мною клеенчатом дождевике, мы с Лидой быстро умяли всю свою провизию, и, немного передохнув, отправились в обратный путь. Мои новые (ну, пускай не новые, а подержанные, но только что купленные) мозеровские часы показывали, что надо торопиться, чтобы успеть на обратный поезд…
