ровно.
Может, только кое-какие несоответствия. Но это больше из-за боязни общения с милицией. Как бы не выявили сопутствующие нарушения. Вроде махинаций с отчетностью или недостачами. Но нас это не интересовало.
— В тот вечер Настя ушла в час ночи, — сказала Скворецкая. — Я видела ее последней. Она переоделась и вышла через служебный выход. Больше я ее не видела.
Белокрылова посмотрела на меня. Я едва заметно кивнул. Управляющая говорила правду. Если Шилову и убили, то не в ресторане.
— Как она добиралась домой? — спросила Белокрылова. — На такси?
Скворецкая тоже кивнула.
— Да, обычно они скидывались с девочками и ехали на такси. Иногда забирали родственники или друзья. Уточните у Ольги. Может, она знает, как Шилова тогда планировала добраться до дома.
Больше ничего интересного начальники не сказали. Я успел закончить трапезу. В это время Пышкин привел девушку.
Низкого роста, довольно полная. Но симпатичная. Лучше сказать, «в теле». Многие мужчины предпочитают такой тип девушек. Разбитные, легкомысленные и смешливые.
Короткие черные волосы собраны сзади в узел. В платье и фартуке.
Ага, это и есть ее подруга. Ольга. Девушка неприязненно смотрела на нас. Это уже любопытно. Кажется, она что-то знает.
— С вашего позволения, мы поговорим с ней отдельно, — сказал я руководству ресторана.
Многозначительно переглянулся с Белокрыловой. Вскочил и потащил Ольгу за собой. При директоре и других боссах она ничего не скажет.
Надо увести ее в укромное место. Белокрылова спешила за мной. Мы устроились в отдельном кабинете рядом с кухней.
Уселись. Помолчали. Девушка встревоженно переводила взгляд с меня на Аню.
Я внимательно оглядывал ее. Что же ты пытаешься скрыть?
— Ольга, вы знаете, что случилось с вашей подругой? — спросила Белокрылова.
Эх, не надо было так в лоб. Сначала несколько вопросов на обычную тему. Мне же надо узнать базовую линию поведения Дубовицкой. То, как она себя ведет обычно.
Ольга сжалась в комок. Подалась назад.
— Нет, а что такое? Я вчера уехала пораньше. Мне надо было к маме заехать. Она завтра едет в Подмосковье к родственникам. Помочь собраться.
Так, вроде тут она не врет. Но все равно чего-то боится.
— Значит, вы не видели, как уехала ваша подруга? — продолжала расспрашивать Белокрылова.
Дубовицкая помотала головой.
— Нет, а что случилось? Расскажите быстрее!
Так, теперь в голосе чуток истерики. Кажется, настоящей. Любопытно, очень любопытно.
— К сожалению, ваша подруга погибла, — сказала Белокрылова.
Дубовицкая прикрыла рот рукой и опустила голову. Помолчала, тряся головой. Потом сказала:
— Бедная Настя. Это ужасно. Как это случилось? Ее убили?
Но прежде чем Белокрылова успела ответить, я опередил ее:
— А как вы думаете, что случилось?
Дубовицкая посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. Снова помолчала. Это уже для того, чтобы продумать ответ. Вот тут начались увертки.
— Думаю, случилось несчастье. Ее сбила машина? — предположила Дубовицкая.
Я погрозил ей пальцем.
— Вы же знаете, что нет. Уверен, вы хотели сказать другое.
Девушка нахмурилась.
— Я не совсем понимаю. Что вы имеете ввиду? Вы меня в чем-то подозреваете?
Белокрылова сказала:
— Ольга, ваша подруга была найдена мертвой, на заброшенной стройке. Задушена. Вы знаете, с кем она уехала?
Дубовицкая опять посмотрела на нас круглыми глазами. Как будто не понимала, о чем идет речь.
— Нет, откуда? Я же говорю, я уехала раньше.
Белокрылова откинулась назад на спинку стула. Сложила руки на груди. Я видел, что она начала раздражаться. Ее тоже злили отпирательства официантки.
Ну что же, для этого я здесь. Я улыбнулся. Посмотрел на шефиню.
Ну, ты согласна? Есть возможность выудить нужные сведения у Дубовицкой. Но для этого я должен ввести ее в транс.
Шефиня тяжко вздохнула. Ей не хотелось прибегать к гипнозу. Это нарушение закона. Его обход. Но делать нечего. Белокрылова кивнула.
Отлично. Тогда поехали. Я наклонился к Дубовицкой ближе.
— Вот смотри, Ольга, позволь мне обращаться на ты. Я хочу рассказать тебе, что могло случиться с твоей подругой. Но для этого я прочту тебе небольшую лекцию. О твоем внутреннем мире. И мире любого человека. Хорошо?
Дубовицкая кивнула.
— Хорошо. Мне-то что, служба идет, я сижу. Отдохну хоть немного. А то весь день на ногах.
— Отлично, — сказал я. — Вот смотри, давай попробуем узнать возможности твоего мозга, твоего подсознания. Все, что мы хотим, это достичь комфорта и расслабления. Пожалуйста, устройся поудобнее. Обратите внимание на свое тело. Пробегись по нему мысленным взором. Там, где есть напряженные места, расслабь их.
Дубовицкая оглядела себя. Уселась удобнее. Как будто растеклась на стуле. Как хорошо, что она ничего не подозревает. А то устроит скандал.
— Ты ощущаешь комфорт и уют в каждой клеточке твоего тела. Тебе приятно ощущать каждую часть своего тела и общность всех частей в постоянном и полном единстве, — великие боги, фразу-то какую залепил. — Тебе очень важно ощущать эту цельность твоего духа и тела. Твоего сознания и подсознания. Это приносит комфорт и гармонию в твою душу. В любое время, в любой момент.
Я продолжал внушать девушке ощущение комфорта еще с минуту. Она расслабилась. Прикрыла глаза. Дошла до нужной точки.
Это была техника рассеивания. Сознание расплывается между разных образов. А между тем я незаметно закидывал формулы внушения на транс.
Вскоре девушка уже поплыла. И тогда я сказал:
— Ольга, для того, чтобы ты достигла высшей степени комфорта и гармонии, просто скажи, как Настя планировала уехать с работы. Пока ты держишь это в себе, это мешает тебе достичь покоя. А раскрыв правду, ты почувствуешь облегчение.
Ольга кивнула.
— У нее был парень. Очень дикий. Он ездит на мотоцикле. И у него банда таких же безбашенных парней. Они способны на все. Это он ее увез. И он же убил.
Мы переглянулись с Белокрыловой. Очень интересно. Вот оно, решение задачки.
***
Петров сначала содержался один. Он много и долго думал. Как теперь быть?
Он угодил в очень скверную историю. Все выглядело странным. Чем больше он думал об этом, тем меньше понимал.
Как милиция поймала его? Откуда эти девки знали о его нападении? Неужели кто-то из прохожих заметил его и донес в милицию? Но как? Может, это тот мужик с собакой?
Петров ходил по камере из угла в угол. Думал, думал. Он никогда так
