— Например? — подозрительно спросила она.
Молодец. Уже кое-что приняла и ощутила от окружающих.
Разбрасываться словом не хочет. И правильно.
— Я не титан мысли, пусть и, надеюсь, не глуп.
Лиза махнула на меня рукой.
— Вам требуются настоящие учителя. Нет-нет, — поспешно высказываюсь, пока не перебила, — вы, ваше высочество, совершенно правы. В иных отношениях месяца знакомства действительно достаточно. Я не собираюсь вмешиваться в женские правила этикета, однако с моей точки зрения ваше образование крайне однобоко и недостаточно. Особенно если впереди правление Россией.
— Это еще бабушка надвое сказала, — совсем не по-детски ответила Лиза.
В каком-то смысле она права. Вышедший буквально позавчера Манифест повелел подданным вновь присягать самой государыне «и по ней ее величества высоким наследникам, которые по изволению и самодержавной ей от Бога данной императорской власти определены, и впредь определяемы, и к восприятию самодержавного российского престола удостоены будут».
Лично я не понял, кого имеют конкретно в виду. Присягнул честно, как и прочие. А куда деваться. Но ведь дикий манифест! Ни одного имени не прозвучало. Надо сказать, не один я в недоумении чесал затылок. Все мои знакомые предпочитали помалкивать с версиями, чтобы не угодить в Тайную канцелярию на допрос.
— Государыня Анна Иоанновна в приватной беседе со мной высказалась очень определенно на сей счет. Она видит вас наследницей. И, — очень хотелось оглянуться, нет ли кого рядом, подслушивающего, но я просто понизил голос, — шансов на появление ребенка у нее ноль. Голштинского родственника она ненавидит. Других вариантов не существует.
В ее головке определенно забегали очень занятные мысли при моем заявлении. А что я теряю, пусть царица и передумает? Ничего. Это не мое обещание. Одни предположения. После смерти императрицы Екатерины Первой из десяти ее детей от Петра Великого в живых оставались две дочери — Анна и Елизавета. С моей знакомой все ясно, если уж неприлично называют в открытую.
Анна Петровна была выдана замуж за герцога Голштинского Фридриха-Вильгельма, уехала с ним в Киль и там, родив мальчика Карла-Петера-Ульриха, умерла от родовой горячки. Не сомневаюсь, очередной эскулап с грязными лапами подсуетился в огромном рвении. Таким образом, несчастному мальчику года три, и всерьез его рассматривать не имеет смысла. После смерти царицы сразу начнется свара за регентство. Да и ветвь рода другая.
— В любом случае лишние знания исключительно на пользу, и даже принцессе испанской или австрийской не мешает иметь понятие о том, как управляют владениями и как сделать бюджет страны больше, а людей довольнее. Важно знать историю, географию, математику, грамматику и языки.
— Ну немецкий и французский я лучше тебя могу, — впервые сорвалась со взрослого тона.
— Признаю. У меня не имелось гувернанток из этих стран. Но остальное, и особенно основы православия, придется изучать в обязательном порядке. На троне России не может сидеть лютеранка, ваше высочество.
А это была обманка. Я тоже принялся интриговать не сходя с места. Сбить, подсунув Закон Божий, от которого не отвертеться, и под этим соусом вырвать согласие на приглашение других учителей. Им ведь придется платить, а это предпочтительней проделать в обход мнения Трубецкого. Лиза прикажет — куда он денется.
На самом деле лютеранство отнюдь не худший вариант. Человек, в нем воспитанный, возводит в ранг добродетели не успешность, а упорный труд и зарабатывание денег. А вот озолотившись, правильно позаботится и о других. Например, раздав крупную сумму на благотворительность. В США и сейчас распространенное явление.
— Хорошо, — слегка поколебавшись, соглашается цесаревна. Первый барьер взят успешно. — Рублей сто, сто двадцать — достаточно?
— Думаю, да.
— Постарайся не приводить очень уж занудного, — полушутливо попросила.
На самом деле сразу излишне давить вредно. Я еще не страдаю маразмом и не забыл собственного отношения к занятиям. Часа три — три с половиной до обеда, не больше, чтобы не вызвать сразу отторжения.
— Благодарю за доверие. Распорядок я переделаю, — как об уже решенном, говорю. — И обязательно придется заняться физкультурой.
— Чем?
— Вам не нужно иметь такие мускулы, — демонстрирую, подсовывая напрягшиеся бицепсы и позволяя пощупать. Гувернантка впервые за достаточно долгий срок встрепенулась. Поведение, не укладывающееся в привычные рамки. Наступил момент усиленно бдить. — Тем не менее для улучшения здоровья важно чаще гулять на свежем воздухе, играть и делать упражнения для физического развития.
— Я на все согласилась, — сказала Лиза с хитрой улыбкой, — но и ты мне кое-что обещай.
— Я внимательно слушаю.
— Во-первых, ты служишь мне, и никому другому.
— Ваши интересы будут на первом месте, клянусь.
Для меня серьезная проблема с хозяйством, однако деваться некуда. Торчать во дворце в ближайшее время придется постоянно. Ну не самый худший вариант. Основные проекты вышли на самостоятельный ход, есть кому присмотреть. Плох руководитель, без которого все развалится.
— Во-вторых, я требую честных ответов.
— Только не по поводу моих амуров, умоляю!
Я хотел пошутить, а она покраснела не хуже помидора. Ай-ай. Про шашни с цесаревной и сюда проникло. Нет уж. Не стану обсуждать одну женщину с другой. Я немного джентльмен, самую малость, и не сплетничаю о таких интимных вещах.
— У Елизаветы Петровны, — говорю неопределенно, — недавно новый сердечный друг завелся.
— А мне нет до того дела, — очень логично восклицает Лиза, топая ногой.
— Ну почему же, — изображая недоумение, — всегда полезно знать разные интересные подробности. Кто чей конфидент.
Она молчала, глядя под ноги. Ничего, иногда стоит понять — твои хитрости прозрачны и ни у кого удивления не вызывают.
— Все? — подождав, спрашиваю. — Других условий нет?
— А сказки придется все же рассказывать, — злорадно заявила.
— Ваше высочество!
— Должна я получать не токмо одни трудности, а и удовольствие от своего положения?
— Вы уже выросли из детских!
— Так излагай взрослые.
— Я не могу регулярно придумывать новое!
— Почему нет? — откровенно удивилась она.
И не объяснить, что память не бездонна, а сам я способен в рифму разве для азбуки на букву две строчки изобразить. Умудрился прославиться — соответствуй.
— Книги, — произнесла Лиза проникновенно, — останутся навечно.
Это типа меня соблазняет. Они и так останутся. Может быть. Через сотню лет, если я всерьез не наломал дров и будущее не изменилось кардинально. А то, глядишь, и Пушкин не родится. Или Лермонтов. Ха, только сейчас обратил внимание. У обоих предки иностранцы.
