провели аналогии с Цеппелином).
Меня замутило, что перешло в неудержимую фазу, когда я разглядел в поврежденной промежности пневматическую помпу.
Теперь я был стерилен, как в половом, так и гастрономическом смысле. Во мне не имелось ничего лишнего-ни спермы, ни еды.
Очищенный, как спелый апельсин, я крался к входной двери, когда Женька меня окрикнула:
— Жак, ты где, милый?
Меня убило слово «милый», и я опрометью кинулся в дверь. Нырнул головой в шелковую портьеру, не вовремя обнаружив за ней кирпичную кладку.
…А придется.
— Ну и что ты видел? — взгляд Вальжана был насмешлив.
Он присел на край кровати, где я возлежал навзничь. Рядом столбом торчал Илья.
Я резким движением натянул на себя одеяло. Зря утруждался, одежда оказалась на мне и даже…не повреждена никоим образом.
Я вскочил и бросился за шкаф. За ним прятался холодильник неизвестной фирмы, вместо лейбла изображение ревущего медведя на фоне двуглавого орла.
Аппарат оказался в рабочем состоянии. При открытии дверцы зажегся свет, осветив шикарный окорок и гирлянду разношерстных бутылок. Я отковырнул кусочек, убедившись, что мясо свежайшее-и засунул окорок под мышку, прихватив пару пузырей вина.
— О, це гарно! — воскликнул Вальжан.
Мы рвали мясо руками как древние люди.
— Древние так не рвали! — возразил Илья.
— А ты видел? — Вальжан был под хмельком, сначала было опасение, что вино превратилось в уксус, и вообще могло быть отравлено, но практически на втором пузырьке опасения рассеялись в алкогольном дыму.
— Другие видели! — пожал плечами Илья.
— Откуда ты знаешь?
— Не знаю, — снова растерялся Илья.
— Из Упанишад! — глубокомысленно заявил Вальжан, и мы расхохотались.
Напряжение последних часов отпустило, так что я мог спокойно рассказать про свои приключения. Я лишь утаил про помпу.
— Есть еще одна странность! — задумчиво проговорил я. — Сколько я не вспоминал, но так и не вспомнил никакой Женьки Рябининой! Ну не было такой у нас в СК! В моей жизни вообще не было женщин с именем Женя! Или я уже впал в старческий маразм и все забыл?
— Ты не впал в маразм! — уверенно заявил Вальжан. — Это все Проект работает. Помнишь, как мы искали потайную комнату в Париже? Чуть ли не линейкой меряли, не могли понять, где она прячется. А она пряталась у нас в мозгах! Блокировка мозговой деятельности-вот это как называется! Меня один коллега предупреждал, что те, хоть раз сталкиваются с Пантаналом, как-то оказываются потом связаны с ним по жизни. А я не поверил, дубина! Чего взять с инвалида?
— Ладно, себя хаять! Расскажи, что с тобой приключилось? — спросил я.
Вальжан не выдержав, прыснул.
— Что-то смешное? — предположил я.
— Очень! — признался он. — Представь, вызывают меня в комиссию по эстетике. Эстетика по определению подразумевает нечто красивое и гармоничное. Прихожу я, а там сидит жирная баба кило под 150. Лицо в сале утонуло, глаза свинячьи. И начинает этот жиртрест меня жизни учить.
— Хватит мне нотации читать! — говорю.
— А вы хоть знаете, что означает слово «нотации»? — продолжает эта свинья на двух ногах. — Ничего вы знаете, майор! Нотация — это способ фиксации музыкальных звуков с помощью письменных знаков!
— Это откуда? Тоже из Упанишад? — спрашиваю.
— Оттуда! — говорит. — Вы знаете в чем вас обвиняет комиссия? Ничего вы не знаете, майор! Вы обвиняетесь в убийстве гражданина Кашлина! Возможно не преднамеренном, но это еще придется доказать. В противном случае вас публично повесят на площади Куйбышева!
— Не хотелось бы! — замечаю я. — А что разве расстрельными делами сейчас не занимается отдел собственной безопасности?
— Дуркуете! — важно замечает жирнуха. — Делаете вид, что не знаете о переименовании?
— Это еще не все! — продолжаю я. — А что если я скажу, что никакого Кашлина в упор не знаю?
— И про странные сигналы с той стороны Ла-Манша конечно вам тоже ничего не известно?
— После Конфликта в Солсбери произошел выброс в центре по созданию биологического оружия. Архипелаг погрузился в хаос. Чтобы избежать распространения заразы тоннель был затоплен, острова блокированы с воздуха и моря. На многие годы там возникла мертвая зона. Какие там могут быть сигналы?
— Вам виднее, майор, Кашлин вам доверял.
— Речь не идет о доверии или наоборот. Земля с той стороны Ла-Манша для человечества потеряна навсегда. Нет такого атомного крейсера, что мог бы обеспечить нормальную защиту для человека.
— Почему же, нет? Крейсер «Легасов» стоит под парами в Шербуре.
Вальжан посерьезнел и замолчал.
— Что дальше? — поторопил я.
— Это все! Очнулся тут, сидя на твоем сексодроме.
— И что это может означать? Биологическое оружие, катастрофа, сигналы спустя 80 лет?
— Сам не знаю! — пожал он плечами [14].
Потом мы оба повернулись к Илье.
— А с тобой что приключилось?
Он равнодушно произнес:
— Ничего. Зашел в эту комнату, а тут вы сидите.
Великан.
Он казался неповрежденным. Зашел в зал и умер. И был ростом под три метра и весом в полтонны.
Голую тушу мы увидели сразу, как только вошли в большой зал, облицованный мрамором и драгоценными камнями: рубинами, сапфиром, алмазами и изумрудом. Илья подтвердил подлинность.
— На танцкласс похож и один похоже оттанцевался! — заметил Вальжан.
— Может, он спит? — шепотом спросил я. — И че он такой здоровый? Как великан из сказки.
— Что, я мало покойников перевидал? — возмутился Вальжан.
Надо сказать, в последнее время он часто выходил из себя. Мой друг старел.
При обходе поверженного стала ясна причина смерти. Спину по ширине занимала сквозная дырища, через которую просматривался пол.
Так как я некоторое время был снова занят блеванием, татуировку обнаружил Вальжан.
— Что-то ты слишком впечатлителен для следователя! — заметил он. — Трупаков при вашей работе должно быть немеряно, а ты каждый раз как в первый!
— Великанов на фарш у нас не пускали! — огрызнулся я. — К тому же, я профнепригоден и из следователей уходил, как ты знаешь. Меня потом вернули, но пригодности это не прибавило.
— Ты не обязан привыкать к смерти! — вдруг встрял Илья.
— Упанишад заговорил! — подколол Вальжан. — Может, тогда скажешь, за что убили солдатика?
Он указал на метровый бицепс с татуировкой «ВС России».
— Группа Лямбда! — пояснил майор. — Они неубиваемы, но на моей памяти уже валят второго, это нонсенс!
— Значит определение «неубиваемы» к ним не подходит! — беспечно пожал плечами Илья. — Проект создал других, соответствующих определению.
Когда Вальжан заводится, лучше остановить сразу, пока он не успел все разломать.
— Значит, солдат умер, потому что не соответствовал определению? — он недобро сощурился, так что было не совсем ясно, с какой руки или ноги он вальнет Илюшку Стадника, но вальнет точно, гавно вопрос, или я не знаю своего дружка.
Я занял линию огня и спросил:
