лет, но так и не нашли. А сейчас, вдруг, он оказался на месте, причём рядом с нами в своём бывшем доме и так же случайно, узнав о постигшей нас беде, вдруг предложил свою помощь. Не находишь всё это странным?
Антон задумался.
- Вполне может быть, что все случайности перешли в иное состояние и наш путь пересёкся с дорогой деда уже закономерно. Только боги знают дальнейшие пути. Кстати, ты так и будешь стоять передо мной с такой красивой голенькой попкой? Что замерла? Хочешь, что бы я её укусил? Это будет в радость. Три, два, один…
Девушка, взвизгнув, нырнула практически без брызг, а вынырнула уже на другом конце озера.
- Будешь приставать и угрожать – стану русалкой и останусь здесь жить без тебя, так и знай.
- Горе мне, горе, - шутливо захныкал Антон, посыпая голову мелким белоснежным речным песком. – Как же я буду без своей половинки? Придётся закрыть клинику, распустить всех наших коллег. Затем я зачахну и умру или, в лучшем случае, уйду в монастырь.
Девушка захохотала.
- Тоже мне послушник… Ты там не выдержишь и пару дней. Обязанностей много, а свободы практически нет. Да и запрягут тебя, молодого, на самые трудные работы. Будешь с утра до вечера копаться в огороде или кирпичи таскать для строительства очередного храма… Чуть позже сбросишь с себя данные обеты, да рванёшь куда-нибудь подальше от постной жизни.
- Болтушка ты, Арин. Говоришь так, словно сама много лет провела в монастыре. Так же убедительно врёшь, как и все, от кого слышу о церковной жизни. А на самом деле всё не так, да и жизнь у затворников монастырей не такая уж скучная и постная. Ты, дразнилка, а не сестра. Вот сейчас поймаю, да и укушу куда обещал…
* * *
После догонялок в воде и короткого спарринга голышом, благо их никто не видит, двойняшки вновь искупались и, обсохнув, надели рубахи.
Антон, вдруг став серьёзным, взяв за руку сестру, направился на ту самую полянку, где они и появились изначально. Увидев два мешка со спальниками, достали содерживое и, растелив на высокой траве, улеглись на них сверху.
- Что ты опять посмурнел? – Арина нагнулась над братом и чмокнула того в нос.
- Да вот опять девица та странная в памяти всплыла. Не понимаю, что за связь между нами образовалась, но вот внезапно ощутил, что запаниковала та, когда мы здесь оказались. Она словно ниточку потеряла, которую непонятно как привязала ко мне. Вот и сейчас в панике мечется, патаясь всеми способами обнаружить моё присутствие, но, как понимаю, здесь мы отрезаны от её надзора.
Арина, взяв руку брата и приложив к своей груди, закрыла глаза и улыбнулась.
- Тош, ты стал говорить как наш дедушка, строя предложения немного иначе, как ранее говорили, в старину. И это, знаешь, мне приятно слышать, словно мы вернулись на много-много лет назад… Что же касается этой девицы, удивительно, что ты не понял до сих пор, что образ, увиденный тобой, и был той самой «ниточкой», которую она смогла протянуть к тебе. Поверь, это не любовь с первого взгляда, а эгоизм чистой воды. Ей что-то надо даже не от тебя, а от нас обоих, поэтому и мечется в панике. Мне вот интересно совсем другое. Ты ведь ощутил её эмоции уже здесь, только что, так? Значит ли это, что этот мир способен пропускть эмоции лишь с «той» стороны? Отсюда, как мы выяснили, блокада, это и здорово. Я давным-давно мечтала хоть пару дней провести вместе вдали от родственников и друзей. Мне хорошо только с тобой, братик.
- И мне, милая. Хотя… По поводу односторонней блокады. Ты заметила, что наша малышня и здесь нас не оставила без своего внимания? Вот же любопытные засранцы. Они, если заметила, тщательно за нами подглядывают, порой довольно бесцеремонно пытаясь влезть в наши головы. При встрече всё им выскожу.
- Тош. Они ещё маленькие, да и не понимают что к чему.
- Прекрасно всё понимают. Только, уверен, до конца не осознают свои силы и не понимают, что мы можем их ментально наказать за подобное любопытство.
- Давай просто поговорим с ним и попытаемся прийти к соглашению. Наказать всегда успеем, но сначала надо объснить, что последствия вторжения в чужую голову без разрешения могут стать для них ОЧЕНЬ болезненным.
- Согласен, роднуля, сначала поговорим. А сейчас давай спать. Если честно, день был длинным и более чем насыщенным. Стрельба, ранение, больница, следователи, потом двухчасовая поездка, Белый со своей придурью, старец и вот… совершенно иной мир, чистый и девственный.
- Давай спать, только сделай глоток из любой бутылочки, что оставил дедушка. Утром глоток из одной, вечером из другой, запомнил?... У меня же в голове постоянно крутятся слова Олега. Что с ним случилось? Это или с психикой что-то или он начал зацикливаться на своём больном – как пролежал в небытии столько лет. Ведь это и в самом деле страшно осознать какой кусок у тебя жизни выпал…
- Малыш. Давай завтра спокойно разберём всё в деталях, а сейчас спать…
- Тош. Прости, но последний вопрос - как себя чувствуешь?
- Не буду врать, скажу честно. Есть ещё небольшие покалывания внутри, но это, как понимаю, идёт нормализация функций организма после травмы. Если же ты имела в виду моё ментальное состояние, то приблизительно пару часов назад полностью отрезал себя от твоей подпитки. И, знаешь, чувствую себя вполне сностно. Более того, ощущаю, что внутренние каналы начинают восстанавливаться. Хоть и не так быстро, как хотелось бы, тем не менее. Надеюсь, что через два-три дня буду в полном порядке, да, пожалуй, благодаря этому сказочному лесу может стану чуть сильнее ментально.
- Я тоже ощутила в себе улчшения. Вроде как объём силы увеличился. Спасибо тебе, лес, за помощь и дружбу.
- - -
Эти слова были произнесены с такой искренностью, с такой любовью, что, внезапно зашумев в вершинах деревьев листвой, словно был порыв ветра, на лежащих вновь упали две сосновых шишки, хотя двойняшки и расположились довольно далеко от деревьев.
- Хулиганы они и дразнилки, - улыбнулся, засыпая Антон. – Но красивые
