— А иди ты… — Коренастый солдат повернулся и шагнул назад.
— Р-Р-Рах! — будто разорвали плотную ткань. Пулеметная очередь прошлась по ногам коренастого бойца. Заодно и по стоящим позади. Люди с криками попадали на землю.
Я сжал кулаки. Пулеметчик сознательно стрелял по ногам! Специально, чтобы никого не убить. На земле сразу же образовалась каша из кричащих и стонущих людей.
Толпа загудела и качнулась вперед.
— Хальт! — поднял руку офицер.
Залязгали затворы пулеметов на бронетранспортерах и в колясках мотоциклов. Солдаты взяли оружие на изготовку.
Расталкивая бойцов, из глубины строя вырвался Семеныч. Расстегивая на ходу сумку, он бросился к раненым.
Пах!
Как-то по-детски, словно шарик лопнул, хлопнул пистолет офицера.
Ноги у Семеныча подогнулись, он еще сделал по инерции пару шагов. Выронил из руки бинт и мешком осел на землю.
Рявкнули пулеметы бронетранспортеров, и трассирующие пули веером прошли над нашими головами. Толпа отшатнулась, некоторые попадали навзничь.
— Стоять! — надрывался полицай. — Еще шаг — и пулеметы будут стрелять уже по вам!
Офицер что-то сказал ему.
— Господин офицер говорит, что он не давал приказа помогать этим людям! Они не хотели отсюда уходить — теперь могут здесь остаться. Они сами выбрали свою судьбу. Как это говорится — один за всех и все за одного!
Толпа замерла. В воздухе физически ощущалось напряжение. Почувствовали его и немцы. Стволы пулеметов опустились и уставились на толпу.
Есть у нас шансы?
До шеренги солдат метров пятьдесят. Успеем пробежать или? Или. Почти полтора десятка пулеметов, ровная степь. Большую часть они положат уже на первых шагах. Потом добьют остальных. Нет, не сейчас. Тогда что? Надо отсюда уходить. На марше или уже на месте придумаем что-нибудь. Кто поведет? Взгляд налево, направо… Да-а-а… Ну, что ж, назвался груздем — полезай…
Отодвинув стоявшего впереди бойца, я сделал пару шагов вперед. Остановился. Ближайшие пулеметы вытянули стволы в мою сторону.
Заметили! Офицер посмотрел на меня. Что-то сказал переводчику.
— Вы что-то хотели? — прохрипел рупор.
— Да. Я бы хотел говорить с господином офицером.
— Говорите.
— Мне кричать во все горло?
— Нет. Подойдите ближе.
Я прошел десяток шагов. За моей спиною затихли, я слышал только глухой ропот, который еще перекатывался по шеренгам.
— Достаточно! Стоять тут! Кто вы такой?
— Подполковник Леонов. Я хочу обсудить условия нашей работы.
— Какие могут быть условия?! Вы сейчас отправитесь на станцию и…
— Вы думаете, что на таких условиях люди куда-нибудь пойдут?
— Пулеметы будут стрелять.
— Вы для этого нас подняли наверх? Стрелять сверху вниз удобнее и безопаснее. Как я понял, у вас стоит задача потушить пожар, а не перестрелять всех пленных. Или я не прав?
— Подойдите ближе.
Я подошел. Теперь меня и немца разделяло метров десять.
— Что вы хотите? — Это снова переводчик.
— Пусть этим людям окажут медицинскую помощь. Дайте мне карту станции и укажите на ней обстановку. Какие объекты, где и что находится. Их важность и первоочередность тушения огня.
— Идите на станцию, все остальное до вас доведут уже на месте.
А переводчик-то выслуживается! Вон даже мои слова немцу не перевел. Сам все решить хочешь? А вот те хрен! Я повторил свои слова уже на немецком.
Офицер удивленно поднял брови. Отодвинул в сторону переводчика и сделал пару шагов ко мне. Эх, до чего же ты, падла, стоишь-то хорошо! Два прыжка — и амбец! Я покосился в сторону, на пулеметчиков. Смотрят на шеренгу пленных, не помешают. Переводчик не в счет, безоружен, да и вообще — лопух. Пистолет у немца в кобуре, клапан не застегнут. Стрелял он один раз, значит, семь выстрелов у меня есть. Стало быть, присутствующих можем списать. А дальше что? Будут ли остальные немцы стрелять? Ясен пень — будут. Пулемет я уже не разверну, не успею. Обидно, значит, офицер еще поживет. Пока…
— Почему на вас солдатская форма? Вы назвались подполковником? — Немец с интересом меня рассматривал.
— Превратности войны, герр лейтенант. Это так важно именно сейчас?
— Так. Это действительно неважно. Можно поговорить и позднее. Что вы хотите?
— Я уже сказал. Для того чтобы поставленная задача была выполнена, я должен максимально точно знать обстановку на станции. Нам потребуется инструмент. Лопаты, багры, возможно, топоры и еще что-то. Это будет ясно уже на месте. Ведра, чтобы заливать огонь.
— Я сообщу это командованию. Вы уже имеете опыт в такой деятельности?
А как же! Если б не пожар, я бы и сюда-то не попал! Это уж точно!
— Имею.
— Стройте людей, пора выходить.
— Одну минуту, герр лейтенант. Я просил вас оказать медицинскую помощь раненым. Это благотворно повлияет на остальных, они будут видеть, что их не обманывают. Будут лучше работать.
— Вы сомневаетесь в слове немецкого офицера?
— Я — не сомневаюсь. Но там стоит около семисот человек. Я не могу поручиться за каждого.
Немец оглядел меня еще раз, что-то просчитывая в уме. Кивнул.
— Стройте людей в колонну. Вон там. Я распоряжусь.
Подходя к строю, я видел множество внимательных глаз, напряженно смотревших на меня.
— Товарищи! Слушать всем меня!
Так, уже лучше. Повернули головы, некоторые приподнялись на носках, чтобы лучше видеть. На земле уже никто не лежал. Интересно, а засланные казачки тут есть? Судя по условиям лагеря — не должно быть. Рискнем.
— Я подполковник Леонов! Командиры есть? Прошу их выйти ко мне.
Строй зашевелился, и вскоре передо мною стояло несколько человек. Почти все в солдатской форме, у некоторых сборная солянка. Гимнастерки одни, галифе другие. У многих форма явно с чужого плеча.
— Значит, так, товарищи командиры. Познакомимся позднее. Сейчас слушайте меня. Нам из этого лагеря выхода нет. Немец это однозначно сказал. Не пойдем тушить пожар, всех расстреляют прямо здесь. На станции у нас будет хоть какая-то возможность для выбора. Я потребовал у него шанцевый инструмент. Лопаты, багры, топоры. Да и на станции что-то должно быть. Горит эшелон с боеприпасами, так? Значит, они там есть. Может быть, и оружие отыщем. Всем все ясно?
— Нет. Еще есть вопрос. — Это невысокий, плотно сбитый мужик. Волосы седые.
— Представьтесь, пожалуйста. Я должен знать, как к вам обращаться.
— Капитан Мялов. Что будет с нашими ребятами? — Он кивнул на лежащих на земле раненых.
— Им окажут медицинскую помощь, когда мы построимся вон там. До этого к ним никто не подойдет.
