— Итак, хотите знать, какую страну я представляю? Что ж, без проблем. — Собеседник прекрасно говорит по-немецки, хотя в его речи и угадывался неопределяе мый акцент, свидетельствующий, что этот язык для него не родной. — Но сначала прочитайте вот это, — он протянул Канарису сложенный вчетверо лист бумаги, — просто прочитайте, а дальше вы все и сами поймете.
Незнакомец неспешно достал портсигар и закурил дожидаясь, пока принесенный кофе немного остынет.
Если говорить начистоту, с первых же строк Канарис понял, с кем имеет дело. Та самая загадка, над которой он бился с августа прошлого года, сейчас сама шла в его руки. Русские, ну конечно, кто же еще! Они решили первыми выйти на контакт с ним! Но вот зачем?
Вчитавшись, глава Абвера начал понимать, зачем. Переданный документ содержал его собственную биографию. С одним только «но» — это была биография, касающаяся его недалекого будущего. Особенно поразила Вильгельма Канариса казнь во внутреннем дворе концлагеря Флоссенбург: да, являясь участником антигитлеровской группы заговорщиков, он был готов умереть, но получасовой предсмертной агонии в железном ошейнике на виселице он уж никак не ожидал! Дочитав, адмирал вопросительно взглянул на спокойно курящего собеседника:
— Что ж, весьма впечатляет. Но ведь у вас есть и что-то еще?
— Конечно. — На сей раз незнакомец протянул ему несколько скрепленных между собой листов, которые перед тем извлек из портфеля. — Ознакомьтесь. Это события ближайших пяти лет. Надеюсь, мне не нужно вам объяснять, откуда они нами получены. Никакой конкретики, касающейся грядущей войны и войсковых операций, там, разумеется, нет. Не торопитесь, читайте внимательно, время у нас пока есть. — Последняя фраза прозвучала с намеком, и Канарис это заметил.
На этот раз адмирал читал долго, почти десять минут — незнакомец успел выкурить еще одну папиросу и повторно заказать себе кофе. Дочитав, Канарис осторожно, будто опасаясь, что резкое движение может что—либо изменить, положил листы на стол и поднял взгляд:
— Спрашивать, правда ли это, я не стану, поскольку доказать вы все равно ничего не сможете.
— Отчего же? — Собеседник почти искренне удивился. — Разве вы не раздобыли доказательства сами? Ещё летом и осенью? Вам недостаточно? Что ж, будущее заставит вас еще не раз убедиться в истинности того, о чем вы прочитали.
— Оставим это, — резко оборвал его адмирал. — Чего вы хотите? Если это вербовка, то не тратьте зря времени. В конце концов, это даже не смешно.
— Ну что вы, господин адмирал, какая вербовка? Мы достаточно профессиональны, чтобы не пытаться вербовать главу разведки и контрразведки нашего будущего противника. Нет, наше предложение совершенно иное: когда война закончится, нам будет нужен человек, способный взять под свой контроль все происходящие в послевоенной Германии изменения. Постойте, адмирал, не спорьте, дайте договорить. Мы все прекрасно понимаем — долг есть долг. Мы не требуем, чтобы вы прекратили разведывательную работу против Советского Союза. Мы просто хотели бы, чтоб вы дожили до конца войны, не ввязываясь в идиотские и изначально обреченные на провал авантюры с покушениями на Гитлера.
А вот затем... Затем в наших общих интересах будет единая обновленная Германия, не находящаяся под американским или английским контролем. Собственно» и наш контроль над Германией нам тоже не нужен, это я в ам официально гарантирую от имени правительства моей страны. Единственное, что нам нужно, — это полное отсутствие угрозы с вашей стороны в будущем. Во всех смыслах. Ну и, возможно, взаимовыгодное сотрудничество в научно-технической сфере.
— То есть... — Канарис был искренне поражен до глубины души. — Вы в каком-то роде вербуете меня с прицелом на события, которые, может быть, произойдут после еще не начавшейся войны?! Бред...
— Ну отчего же бред? Просто мы пытаемся смотреть чуть дальше известного вам бывшего ефрейтора Deutsches Неег. И прекратите говорить о вербовке. Вы в наших глазах — истинный патриот своей Родины и настоящий офицер, которого просто не могут оставить равнодушным миллионы погибших соотечественников, разрушенные до основания и сожженные термитными бомбами города и разделенная на долгие сорок лет нация. Впрочем, вы и сами об этом читали. И про испепеленный вместе с жителями Дрезден, и про речь английского премьера, и про нежелание внучатой племянницы лорда Спенсера-Черчилля объединять Германию в 1989 году. Объединять, между прочим, по предложению СССР! Теперь у вас есть над чем подумать, адмирал. Если у вас больше нет вопросов, разрешите откланяться.
— Постойте, — излишне торопливо для человека его положения и профессии произнес Канарис. — Позвольте еще несколько вопросов?
— Пожалуйста, — так и не представившийся собеседник улыбнулся. — По мере сил попытаюсь на них ответить. Но только по мере сил.
— Если вынести за скобки все, только что сказанное вами, чего хочет СССР сейчас?
— Правильнее сказать: «чего мы НЕ хотим», адмирал. Мы не хотим войны, ни сейчас, ни через год или два. Согласитесь, это вполне нормальное желание?
— Считаете, я смогу оттянуть ее начало? — уставившись в стол, глухо спросил тот.
— Давно жду, спросите ли вы об этом. Нет, господин адмирал, мы так не считаем и потому не советуем вам даже пытаться что-либо предпринять в этом направлении. Пусть история идет своим чередом. Все, что потребуется от вас в ближайшие годы, — это выжить, не ввязываясь в направленные против фюрера проигрышные авантюры. Надеюсь, судьба генерала Роммеля, равно как и ваша собственная, поможет сделать правильный выбор. Это все ваши вопросы, адмирал?
— Практически. Документы, — он кивнул на лежащие на столе листы бумаги, — вы, я так понимаю, заберете с собой?
— У вас память профессионального разведчика, господин Канарис. К чему подобные вопросы? Конечно. заберу. Но если угодно, можете их перечитать.
— Упрямый ефрейтор мне не поверил, — неожиданно пробормотал адмирал, — а ведь я знал, что все это правда. Что ж, Судьба на вашей стороне, господин Никто. Мы знали, что этот ублюдок приведет Германию к хаосу, но даже не предполагали, что все окажется столь страшным.
— Прекратите, адмирал! — резко оборвал его собеседник. — Ещё немного, и вы захотите лично задушить фюрера. Поверьте, это не лучший выход — подумайте над этим. А теперь разрешите распрощаться. Да, и вот еще что: если все пойдет именно так, как я вам рассказал (что, надеюсь, окончательно вас убедит году эдак к сорок четвертому), вам необходимо будет сдаться в плен союзным англо-американским войскам. Нам бы очень не хотелось, чтобы после войны у вас были проблемы из-за обвинений в связях с Москвой. Впрочем, вы и сами все прекрасно понимаете. Честь имею, господин адмирал. — Кивнув, незнакомец исчез за дверью. оставив Вильгельма Канариса в состоянии глубокой задумчивости.
