Ушел морем, на шестидесяти кораблях, оставив почти всех лошадей в Булгарии под присмотром полусотни дружинников.
Из Евксинского Понта, будущего Черного моря, в Сурожское-Азовское, потом – вверх по Дону до Саркела. Там Духарева встретил Машег. В Итиль ехали сушей, взяв коней из хузарских табунов.
Дела в Хузарии были неважные. Врагов у хаканата имелось в избытке, а поддержки от Святослава не было. Машег даже решил, что дружина Духарева и есть эта самая поддержка. Сергей не стал его разуверять. Мысль о бесцельном времяпрепровождении пугала, а война позволяла выкинуть из головы мысли о том, что уже не вернешь.
Гридни его тоже порядком «застоялись» во время плавания. Словом, зимнего отдыха не получилось. Хотели для начала пощипать печенегов, но те, узнав о том, что в Хузарию прибыли русы (степная молва увеличила численность духаревской дружины раз в десять), сочли за лучшее откочевать подальше. Тогда, вместе с хузарами, сходили сначала на черных булгар, потом – на торков. Тем временем в Итиль доставили русские лодьи. В ноябре Духарев с дружиной и с пятью тысячами добровольцев-хузар объявился под стенами Шемахи, захватил ее, разграбил и ушел раньше, чем появилась шахская армия. Добычи в этом походе взяли больше, чем во Фракии.
Ранней весной девятьсот семьдесят первого года лодьи воеводы Серегея двинулись в Булгарию. Вместе с духаревской дружиной воевать Византию отправились две тысячи хузар. Одной тысячей командовал старый знакомец Рагух, второй – воинственная дочь Эйвинда Белоголового Элда. Сам Машег остался дома. Положение наместника обязывало.
Спустя положенное время флотилия воеводы вошла в устье Дуная, на три недели опередив ромейский военный флот.
Часть четвертая
Мертвые сраму не имут
Ясным весенним утром василевс Восточной Римской империи Иоанн Цимисхий в сопровождении этериотов вошел в Храм Христа Спасителя на Халке.[21]Здесь хранились христианские реликвии, привезенные Цимисхием с востока. Вход в храм был неудобен – напоминал скорее лабиринт, а не вход в Храм Божий, а места для молящихся было совсем мало, но василевс предпочитал молиться именно здесь.
Пока кесарь беседовал с Богом, большая часть его свиты терпеливо ждала снаружи. Но вот василевс появился в дверях, и царственная процессия двинулась дальше. Следующей целью Иоанна был Храм Софии-Премудрости, величайший из соборов византийской столицы.
Здесь василевса ждали. Соправители, сыновья почившего императора Романа, и супруга Цимисхия Феодора, дочь императора Константина Багрянородного. Феодора красотой не блистала, за то в ее добродетели и благородстве происхождения можно было не сомневаться. Иоанн венчался с ней третьего ноября прошлого года. На ее месте должна была быть красавица Феофано, но помазание на царство было для Иоанна важнее женской красоты, и Феофано была сослана в далекую фему Армениаки,[22]где когда-то родился сам Цимисхий. Там, в монастыре Дамидия, в заточении, предстояло закончить жизнь супруге двух императоров.
Итак, василевс занял свое место, и служба началась.
Служил патриарх константинопольский Полиевкт. Кому же еще, как не патриарху, молить Бога о ниспослании Ангела, коий летел бы впереди византийского войска и вел его к победе над дерзкими и кровожадными россами. Вновь напомнил патриарх пастве о пророчестве Иезекииля о «варварском князе Роша» и о том, что, не получив должного отпора, оный князь способен уничтожить даже величайшую империю. Словом, без Ангела Божьего сокрушить катархонта россов Сфендослава никак не удастся.
Иоанн слушал проповедь со смиренным лицом, но мысленно улыбался. Не то чтобы он не верил в мощь Господа… Но в данном случае более полагался на собственное полководческое умение. Сухопутные войска подготовлены. Флот собран и готов к отплытию. В Адрианополь, выбранный Цимисхием в качестве базы будущего наступления, свезено необходимое количество оружия и продовольствия. Нет, василевс не сомневался в будущей победе. И молил Бога лишь о том, чтобы победа эта далась не слишком дорогой ценой.
Цимисхий знал россов, поэтому, надеясь на лучшее, готовился в худшему.
Богослужение закончилось. Василевс под величественное пение покинул Храм Софии и направился в северо-западную часть столицы. В храм Богородицы во Влахернах. Достигнув храма и помолившись, василевс поднялся во Влахернский дворец, чтобы с балкона наблюдать за показательным сражением кораблей.
Василевс с удовольствием смотрел сверху на огненосные триеры, покачивающиеся на волнах у грузовой пристани, что, плавно изгибаясь, тянется до деревянного моста через реку Барбисс,[23]впадающую в великолепный залив Золотой Рог.
Более трехсот кораблей: триер, монерий,[24]галей,[25]двигавшихся слаженно и быстро. Прекрасное зрелище. После окончания маневров василевс наградит отличившихся и непобедимая флотилия выйдет в море, чтобы в положенное время достичь Истра, подняться вверх по реке и отрезать россам путь к бегству, когда василевс Иоанн во главе сухопутной армии перейдет через горы и, подобно ангелу мщения, обрушится на полчища варваров. И горе побежденным!
– Вот такие дела, Элда Эйвиндовна, – закончил свой невеселый рассказ Сергей. – Нет теперь у меня ни жены, ни подруги.
Они сидели на втором этаже духаревского дома в Преславе. Вдвоем. Без гридней, без слуг. Впервые за все время совместного похода. Сидели, вспоминали прошлое…
А потом Сергея вдруг пробило: взял и рассказал Элде всё. Почему? Бог знает…
– У тебя есть сыновья, – неторопливо, тщательно подбирая слова, произнесла Элда. – И друзья у тебя есть. И дружина. – И другим тоном: – Машег знает?
Духарев покачал головой:
– Нет. Еще подумает: из-за его Йонаха я жену потерял.
– А это не так?
– Не так.
– Тебе виднее. Только я бы на твоем месте сиднем не сидела.
– И что бы ты сделала? Людомилу не воскресишь.
– Это да. Но Сладу твою вернуть можно.
– Это как же?
Элда взяла со стола серебряный кубок, отпила, поморщилась…
– Если бы ты знал, – проговорила она, – как мне надоело это вино. Сейчас бы пива нашего, северного…
– И тухлой акульей печенкой закусить, – буркнул Духарев. – Ты сказала, что можно вернуть мою жену. Как?
– Пойти и взять.
– Ну да. Вот я сейчас сяду на корабль, приплыву в Константинополь, ромеи заплачут от счастья и с удовольствием прикончат спятившего вражеского воеводу.
