Царь кивнул. Валентина он слушал с огромным вниманием, впитывая информацию, как губка.
– Да, я помню. Что-то про Империю мне говорил дядюшка Юрий.
Валентин в процессе подготовки имел долгую беседу с пожилым, умудренным жизненным опытом и знаниями дьяком, присланным к нему из Посольского приказа. Так что в области здешней политики, политической географии, истории и политологии он теперь был подкован если уж и не на все сто, то близко к этому.
Дядюшка Юрий – родной брат царя Ивана Васильевича. Судя по тому, что Захарьины-Романовы его до сих пор не устранили, опасным для себя они его не считают. Хотя и предпочитают держать в отдалении от царя. Зачем мальчику лишние знания? Сейчас князь Юрий, прозванный Долгоруким за то, что одна рука у него длинней другой, живет в Москве, приглядывая за строительством царского дворца и нового кремля.
Валентин сделал знак рукой, и тут же перед царем появился огромный глобус, принесенный расторопными слугами.
– Смотрите, ваше величество. Вот город Ярославль, вот Суздаль, вот Москва. А вот Александровская слобода. – Валентин слегка крутнул шар, проведя по нему растопыренной пятерней. – А вот Русская земля. – Заинтересовавшийся царь спрыгнул с лошади и встал рядом с Валентином, разглядывая диковинный шар с нарисованными на нем землями. – А вот Европа. Она невелика, а народу там живет много. Поэтому живут скученно, бедно и скаредно. А вот…
– Русская земля такая огромная? – с замиранием сердца спросил царь.
– Да, ваше величество. Это ваша вотчина от предка вашего Рюрика, первым княжившим на Русской земле. Сотни лет назад ярославские горожане, оставшиеся без князя, послали в местечко Варягово, что в шестидесяти верстах от Ярославля, называвшегося тогда Новым Городом, посланца. Посланец прибыл в Варягово и просил тамошнего князя Рюрика прийти в Новый Город и сесть там на княжеский стол. Так Рюрик стал князем Нового Города, а потомки его подчинили себе всю Русь. От этого Рюрика и пошел род ваш. Сам же Рюрик происходил от Пруса, родного брата ромейского императора Цезаря. Цезарь был первым императором, а империи его подчинялся весь мир. От имени Цезарь и происходит ваш титул – царь. От него же, от Цезаря, через Пруса и Рюрика вы унаследовали не только имя его, отразившееся в царском титуле, но и имперское достояние. – Валентин, тихонечко поворачивая глобус, тыкал указательным пальцем в материки и страны, называя их. – Все это принадлежит вашему роду и вам как его наследнику.
Юный царь, похоже, был потрясен. До сих пор вся вселенная в его представлении замыкалась треугольником Москва – Суздаль – Ярославль. Ну было что-то где-то там еще… Но это уже несущественно. А оказалось… очень даже существенно. Оказалось, что мир огромен и загадочен. И еще оказалось… что он – владыка этого мира. Почему же до сих пор никто не говорил ему об этом? Нет, дядюшка Юрий при редких встречах что-то подобное бормотал, но уж как-то совсем неубедительно. Иван, видя отношение к дяде Юрию другого своего дядьки, Никиты Романовича, и его многочисленной родни, не воспринимал Долгорукого всерьез. Какой-то он был… не от мира сего. Больше с книжками любил общаться, чем с людьми.
– Это твои воины? – мотнув головой в сторону строя, так и стоящего по стойке «смирно», спросил царь.
– На Руси все воины ваши, ваше величество. Это воины Ярославского Земства, следовательно, они ваши.
– А что они делали? – Царь изобразил руками в воздухе некую вопросительную фигуру.
– Это церемония торжественной встречи государя, чин которой был разработан и утвержден вашим дедом Василием, – соврал Валентин.
Царь помолчал несколько секунд, как бы переваривая услышанное, а потом спросил:
– А ты кто?
– Михайла Митряев, – представился Валентин, – купец Ярославской купеческой гильдии, уполномоченный посланник Земства земли Русской.
Поклонившись в пояс, Валентин протянул Ивану Ивановичу обе грамоты: от Боярской думы и от купечества. Царь взял их, а его дружки, уже спешившиеся и толкавшиеся у него за спиной, вытянув шеи, попытались заглянуть из-за его плеча в текст грамот. Но царь, лишь рассмотрев печати, не стал вскрывать их, а спрятал грамоты в карман нераспечатанными, молвив:
– Потом прочитаю.
Валентин не успел еще ни рта раскрыть, ни пальцем пошевелить в ответ на реплику царя, как один из его дружков то ли из-за неудовлетворенного любопытства, то ли в силу глупости и злонравия, скорчив презрительную мину, бросил, покосившись на Валентина:
– Совсем уж Земство людьми обнищало. Не уважают они тебя, Ванька. Даже не бояришку замухрыженного прислали, а купчишку драного, мать-перемать!
Этот любитель яркого, образного матерного слова был среди четверых самым старшим. Пониже царя, но пошире в кости, на верхней губе уже образовалось некое подобие усиков, а на подбородке торчали три длинных черных волосины.
Сделав вид, что не заметил этой хамской выходки, Валентин продолжил разговор с царем:
– Ваше величество, ярославское купечество смиренно просит вас принять в дар двадцать тысяч рублей. – Пока Валентин произносил эту фразу, на обочине дороги выросла пирамида из сундуков. – Эти деньги, ваше величество, вы сможете использовать на свои личные нужды и забавы.
– И без тебя разберемся, на что их использовать, хорек вонючий, – вновь влез в разговор длинноволосый любитель русского матерного языка.
– Как жаль, ваше величество, что среди ваших слуг нет, видимо, знатока древнего царского чина[18]. Тогда бы ваш слуга обращался к вам подобающим образом. Ведь он всего лишь невежа и неуч. А кто не знает этого, может подумать, что он намеренно оскорбил ваше величество. При вашем дедушке за такое не сносить бы ему головы.
– Эй, ты… – выкрикнул молодой человек, но царь не дал ему продолжить:
– Пошел вон, Федька. Фуникова сюда вызови. Скажи: деньги надо принять.
– Что мне сказать батюшке? Почему в слободу не едешь? – с нажимом произнес молодой человек.
«Ага, понятно, – сообразил Валентин. – Ты, милок, и есть, значит, Федька Романов». До сих пор Валентин тщательно игнорировал присутствие царских дружков, теперь же решил изменить тактику.
– Как смеешь ты, пес смердящий, у царя отчета спрашивать? Иль тебе жизнь не дорога? – рыкнул он.
Расчет оказался верным. Федька стушевался, отступил и, вскочив на коня, поскакал к воротам.
– И вы пошли вон, – велел он братьям Басмановым.
Те, в отличие от Федьки Романова, и не вздумали ерепениться, сразу же выполнили команду.
– Не желает ли ваше величество осмотреть повнимательнее строй встречающих его воинов? – осведомился Валентин елейным голосом, едва назойливые мальчишки их покинули.
