– Ваше сиятельство!
Очнувшись, Николай Борисович понял, что уже довольно долгое время стоит перед одной из картин, украшавших родовой дворец. Стоит, смотрит, но ничего не видит, полностью погрузившись в свои невеселые мысли. Развернувшись, хозяин увидел лакея, держащего небольшой серебряный подносик с парой писем – именно он его и позвал, по всей видимости, отчаявшись как–то иначе привлечь внимание. Вскрыв вначале один конверт, а за ним и второй, князь разочарованно бросил их на поднос – какие там приемы и балы, коли даже подняться по лестнице, и то уже чуть ли не подвиг? Сердце заходится, испарина на висках, дышать трудно – где уж тут скользить по паркету!..
– Ступай, голубчик.
Еще раз глянув на картину, старый аристократ неспешно зашагал дальше. Впрочем, довольно скоро он опять остановился – напротив портрета кисти известного художника Серова, изображающего его младшенькую, княжну Надежду. Она не унаследует фамильное состояние, лишь только малую его часть, зато красота, и… Хм, определенная твердость характера вкупе с некоторой сдержанностью чувств явно достались ей от матери – причем полной мерой. От отца она взяла ум и упорство в достижении своих целей – как бы ни странно было утверждать это в отношении маленькой девочки. А вот от кого ей достался странный интерес к технике и ко всему новому, оставалось только гадать. Возможно, влияние далеких предков? Помнится, его родитель, покойный князь Борис Николаевич, тоже был весьма неравнодушен к новинкам технического прогресса.
– М–дам.
Решив более ни на что не отвлекаться, хозяин дворца (вообще–то, пятидесяти семи по всей империи, но это уже мелочи) целеустремленно зашагал к Зеленой гостиной. Лакей, приоткрывший перед своим господином высокую дверь, ничем не выдал удивления – а вот сам Николай Борисович непроизвольно остановился и недоуменно вскинул брови. Чем это таким заняты его девочки и их гость? Давненько он не слышал столь явного веселья и азарта в их голосах!.. Пройдя наконец–то в гостиную, любящий отец почти сразу уперся взглядом в незнакомую ему настольную игру и разложенные вокруг нее стопки бумажек, напоминающих уменьшенные копии акционерных бумаг и долговых обязательств, а так же целые россыпи разноцветных фишек – и трех игроков, целиком поглощенных незнакомой ему забавой.
– Покупаю!.. Ой, не хватает! Тогда продаю половину акций своего сталелитейного завода.
– Принимаю.
– Покупаю!.. Твоя очередь, сестра.
Короткая пауза, и:
– Всего три очка?!.. Гм, неудачно. Прошу, князь, моя арендная плата. Кстати, ходят слухи о некоем пари с вашим участием.
– Да?.. И каком же? Семь очков… Пожалуй, я куплю этот рудник.
– Говорят, что вы держали пари о том, что сможете разом получить три специальности в Московском Императорском техническом училище. Причем экстерном. Это правда?
Юная княжна, закинувшая было игральные кости в специальный стаканчик, замерла, превратившись в олицетворение любопытства.
– Как и всегда, от общества ничего не утаить! Признаю свою вину.
– Ну что вы, об этом знает исключительно узкий круг лиц. А почему вину?
Молодой мужчина в идеально сидящем на нем костюме–визитке, с притворным раскаянием слегка развел руками:
– Увы, ваш покорный слуга иногда бывает очень азартен. Такой вызов, такой шанс проверить себя… Я просто не смог отказаться.
– Интересно, кто же это у нас такой великолепный знаток душ?
Вопросительная женская интонация наткнулась на сожалеющую гримасу князя, и Зинаида Николаевна тактично отступила – мужчины иногда как большие дети, любят разводить тайны буквально на пустом месте. С легким стуком ожили кости, прокатились по столу и младшая Юсупова с разочарованным вздохом констатировала:
– Мне сегодня ужасно не везет. Всего два очка!
Зато ее старшей сестре повезло значительно больше: довольно улыбнувшись, первая красавица империи начала аккуратно перебирать игровые облигации и фишки.
– Покупаю! Прошу, Александр Яковлевич.
Наблюдая за тем, как после броска князя два кубика замедляют свой бег, Зинаида Николаевна вновь вернулась к интересующей ее теме:
– А чем вы рискуете в случае проигрыша?
– Пустяки, сто тысяч…
Отсчитав пару фишек за «аренду» игровой ячейки, он передал их вместе со стаканчиком и костями тринадцатилетней Надежде.
– Но все же – я склонен утверждать, что победа будет за мной.
В этот раз бросок княжны оказался вполне удачен, и она с довольным видом начала выстраивать перед собой стопочки тысячерублевых фишек:
– Покупаю! Князь, а на что вы потратите свой выигрыш?
– Как обычно, Надежда Николаевна, на благотворительность.
Приняв от сестры стаканчик, статная красавица мимоходом погладила любимую жемчужину «Пелегрину», с которой никогда не расставалась.
– Кстати, раз уж зашла об этом речь.
Милая хозяйка в один момент превратилась в графиню Сумарокову–Эльстон, и наследницу львиной доли состояния своего отца:
– Может ли и наше семейство поучаствовать в ваших начинаниях? Например, в обеспечении всем необходимым училищ для недостаточных детей и сирот?
– Буду только рад.
Игровые кости, немного погремев своими гранями в стаканчике, вырвались на волю…
– Гхм!..
Внимание игроков, целиком и полностью прикованное к скачущим после броска игральным костям, тут же переместилось на него.
– Папа!
Первой из–за круглого стола вскочила Надежда, подбежав и прижавшись к отцу. Следом за ней его обняла и легко поцеловала Зинаида, попутно обдав тончайшим ароматом изысканных духов, ну и самым последним подошел для крепкого рукопожатия молодой князь Агренев.
– Ну и чем же это таким вы здесь занимаетесь, позвольте узнать?
– Папочка, Александр Яковлевич придумал совершенно потрясающую игру! Называется она «Монополия», а смысл ее состоит в том, чтобы…
Выслушав необычайно длинный и эмоциональный монолог, и мало что в нем поняв, отец все равно остался весьма и весьма доволен: судя по виду дочек, новая забава пришлась им очень даже по вкусу. Что еще надо родителю? Впрочем, поняв его затруднения, на помощь пришел сам изобретатель, довольно быстро и очень понятно растолковав суть своей новой придумки.
– Как–как вы сказали? Экономическая стратегия? Гм–гм, довольно необычный термин.
Рассеянно покрутив в руках одну из фишек «номиналом» в тысячу рублей, и так и не определив, из чего именно она отлита (больно уж легка она была для металла), последний мужчина в роду Юсуповых обратил внимание на соседний столик, на коем лежал лист большой, и чем–то неуловимо–странной карты. Приблизившись, старый князь вгляделся, заинтересованно хмыкнул и ткнул один из уголков указательным пальцем. Уголок в ответ чуть сдвинулся, оставляя остальной «лист» абсолютно недвижимым, и распался на дюжину небольших квадратиков с краями весьма затейливой формы.
