Один находится немедленно. Но произносит обвинение тихо. Для двоих.
– Вы неплохой гражданин, только и всего. Долг, закон… И ничего от себя. Ваши прибыли почти не упали. А что будет после закона о роскоши?
Мистер Портер смеется. Да, странная троица сейчас прогуливается вдоль берега реки – или уже гавани? Вода тут не пресная и не соленая – а хорошо перемешанная колесами и винтами пароходов. Девушка, которой прилично гулять одной, – в сопровождении «кольта». Моряк, раненный в сражении на суше. И другой – наверное, последний штатский призывного возраста в городе.
– Сверну дело, – признается Норман, – и придумаю что-нибудь другое. В начале войны можно было неплохо погреть руки на военных поставках, но с нынешней мобилизацией… Может быть, попробую поохотиться за призами. Согласитесь, с моими навыками глупо записываться в серые ряды простым солдатом. Как моряк я гораздо нужней…
Да, Юг делает все сам. Вот только людей не хватает. Моряков – тоже. С суши отзывают!
– Полагаю, адмирал Такер будет рад. Не желаете броненосец? На стапелях аж четыре свеженьких.
– Чудищ с шестью машинами и столькими же валами? Нет, увольте. К тому же крейсер банально доходнее.
– Вы слишком меркантильны, мистер Портер.
– Можно и так сказать. А можно сказать, домовит. И, кстати, не женат… Ой! Ревнуете?
– Никоим образом… Просто вот такой неуклюжий.
Мистер Алексеев улыбается. Действительно, не корноухую же девицу ревновать самому красивому джентльмену Старого Света. И на деда Евгений Иванович по-прежнему похож. А что капитану Портеру на туфлю тросточкой оперся… Не случайно, разумеется. Просто, кажется, он взял на себя функцию отсутствующего Дэниэла. Брат опять в море.
Так что русский капитан – это всего лишь дело. Да, брат. По оружию. Закончится война – уйдет, как и корабль, которым он уже не командует, как и дюжина отцовских пушек – туда, в холодные туманы Балтики, к сверкающим снегам Петербурга, о которых столько рассказывала Люси Холкомб. А вот о кандидатуре мистера Портера стоит поразмыслить. Война не вечна, и муж, которому наплевать на условности общества, может оказаться как нельзя кстати. Может, они вместе создадут пароходство: Норману морская часть, Берте береговая…
Мисс ла Уэрта мотает головой. Снимает шляпу – девушке нельзя, офицеру можно! Начинает обмахиваться, вместо веера. Сейчас не время думать о глупостях. Война продолжается, и Конфедерации нужен лейтенант, а не невеста. Потому стоит поделиться с Алексеевым заводскими новостями. Может, он опять придумает штуку, которая поднимет производительность процентов на пять?
И все-таки осторожные расспросы начались. Вот, например, Грейс – теперь ее в поезд, идущий на войну, не возьмешь. Сияет изнутри, поглаживает живот. Счастливая… Может быть, она знает, как разглядеть в себе любовь?
– Как понять? А просто. Скажи, согласна ли ты будешь провести остаток дней, штопая носки этого человека…
Ну, штопанье носков – преувеличение. Но все же… Берта примерила это на себя – и с ужасом поняла, что ей совершенно не хочется в ком-то растворяться. Хочется быть собой. Не погулять еще годик, а именно оставаться собой. Гордиться «цыплячьими потрохами» на рукавах, делать важную работу для своей страны… И почитать в жизни главным именно это, а не ожидание с моря человека, пусть и самого дорогого.
Значит… нет?
По крайней мере, нет пока. Война длинная, и уж во время войны лейтенант ла Уэрта куда полезнее для дела Конфедерации, чем еще одна замужняя дама. А то и вдова.
А выздоравливающий офицер между тем хромает по батарее Грегга.
– Ну, как поживает наша леди?
Леди весом в тридцать пять тонн молчит. Целей на горизонте нет. Вот и приходится за молчунью отвечать командиру расчета:
– Отлично, сэр. Недавно получили новый станок и теперь играемся с мортирной стрельбой легкими зарядами. Если янки снова высадятся, их никакие окопы не спасут… А вторая англичанка уехала в Уилмингтон…
Алексеев рассеянно кивает. И – лезет на бруствер. Короткая боль стоит того, чтобы выпрямиться навстречу морскому ветру и чаячьему граю. Нет, его война – там. Туда он и направится. Как, на каком корабле – еще не придумал, но это сейчас не важно. Главное – он вернулся к морю и городу, в котором есть кому его ждать. И пусть мисс ла Уэрта сама не меняла ему повязок, она разговаривала с ним – каждый долгий день болезни. Делилась новостями и трудностями, рассказывала заводские и гарнизонные случаи, заставляя забыть о ране.
Следовало признаться самому себе – некто Евгений привык к обществу темноволосой девушки со звездами на вороте. Настолько привык, что хотел бы… Да. Вот именно. Чтобы она всегда была рядом. По крайней мере, на берегу. И, кстати, капитан-лейтенанту жениться можно. Жалованья, и того хватит семью содержать, а ведь есть еще капитал с призов… Хотя, сколько ни считай рубли в загашнике, с состоянием Уэрта ему не равняться. И нечего руками размахивать! На правду обижаются только дураки. Тем более, для Берты деньги явно не главное.
Или капитан-лейтенант русского флота, армейский полковник Конфедерации – временное звание, кажется, попросту забыли отменить – и георгиевский кавалер изволит трусить? Нет? Значит, завтра. И будь что будет.
Тяжелую буковую трость сменила легкая ротанговая. Алексеев уже почти не хромает. Выздоровел? Тогда почему так рассеян? Обычно слушает внимательно. Ему же интересно… Так повелось – с больничной койки. Тогда новости с завода Уэрты были для него, как говорят русские, светом в окошке. Теперь – привык и ждет продолжения бесконечной истории, которая – для нее и для него – никогда не будет скучной. А она может себе позволить полчаса прогулки – и болтовни! Работа неожиданно сделалась легче, чем всегда. Может быть, оттого, что в цехах больше не ждут, пока явится мисс Ла, а приносят готовые патентные заявки и торгуются за долю прибыли.
Вот и можно болтать, по-девчачьи – но на мужские, деловые темы. С тем, кто никогда не обратит ее слова во вред Югу… как не обратил когда-то слова русского посланника. Из двух измен он выбрал риск и честный бой – и выиграл. Джентльмен до мозга костей. Куда там чарлстонцам…
И все-таки сегодня он рассеян. Да еще парадную форму зачем-то надел. Здесь его отличат от янки и при погонах!
– Мисс ла Уэрта…
Молчит. При первых встречах и то был поразговорчивей. Что на него нашло?
– Я вас люблю. Окажете ли вы мне честь стать моей женой?
Мостовая уходит из-под ног… Думала, незаконному принцу не нужна корноухая девица? Думала, время терпит до подписания мира? Думала… А чем думал он? И выхода нет, и нет иного ответа… Ну, смелей!
