И шесть потопленных десантных судов, и от пятисот до девятьсот человек убитыми (по разным источникам). Причем половина - утонувшими. Такая была цена нашей победы в той истории, уже на исходе войны.
Здесь же, в этой измененной реальности, Курильский десант был не "одной из", а именно одной из ключевых операций этой войны. Имея описание хода событий там, со всеми ошибками и недочетами - нашлось на компе нашего "историка" Сан Саныча - я старался не наступать на те грабли, имея к тому же гораздо больше времени, сил и ресурсов. Обеспечив не гениальное, а эффективное решение поставленной задачи...
Генерал-майор Ц.Куников 'Штурм северокурильских островов'. Из сборника. "Война с империалистической Японией". Москва, Воениздат, 1965 год (альт-ист).
К весне 1945 вверенная мне прославленная 2-я гвардейская Зееловская бригада морской пехоты бригадой была только по названию - по численности и вооружению это скорее была мотострелковая дивизия уменьшенного штата. С высочайшим уровнем боевой подготовки - в течение лета сорок четвертого, количество и сложность учений было беспрецедентным для мирного времени. Из "речной пехоты", как иногда звали нас армейские острословы, исходя из нашей самой частой задачи последний год войны, идти первым, штурмовым эшелоном при форсировании рек - Днепра, Вислы, Одера, Эльбы, Рейна - мы становились настоящей морской пехотой, способной вести бой в большем отрыве от тыла, на чужом берегу. После почти полугода напряженных тренировок на острове Рюген мы вышли на качественно иной уровень боеготовности даже по сравнению с битвой за Одер; имей же мы такую подготовку и вооружение на Днепре, то прошли бы сквозь французов, не сильно при этом утомившись.
Теперь же нам предстояло воевать совсем с другим врагом - о чем я и офицеры моего штаба узнали лишь в ноябре 1944, после завершения больших учений, на которых присутствовала высокая комиссия из Москвы, включая самого Наркома ВМФ Кузнецова. Уже тогда я услышал названия, Шумшу и Парамушир, и на командно-штабных учениях, проводимых с использованием подробной карты островов, с нанесенными на нее военными объектами японцев, мы отыгрывали возможные варианты боевых действий. Одним их посредников, указывающих и ходы противника, был контр-адмирал Лазарев - тогда я еще не подозревал, что буду служить под его началом.
Нам были переданы от союзников (как было сказано) подробные материалы о штурме тихоокеанских островов. Поражали силы, задействованные американцами - против крохотных атоллов, размеры которых, и численность японского гарнизона, намного уступали Шумшу и Парамуширу, янки выделяли до полудюжины линкоров с 16-дм артиллерией, сотни палубных и береговых самолетов; обстрел и бомбежка были такой силы, что на острове, прежде покрытом тропической растительностью, не оставалось ни одной пальмы. Но даже при этом самураи дрались фанатично, как эсэсовцы, за каждый метр, а когда все возможности были исчерпаны, поднимались в последнюю атаку. Следует учесть, что на тех островах японцы не имели значительного количества железобетонных сооружений, а численность высаженного американского десанта минимум в полтора-два раза превосходила число обороняющихся. И при этом, сами американцы называли такие битвы, например, "кровавая баня на Тараве".
На Днепре мы были высокообученной легкой пехотой, имеющей задачу зацепиться за тот берег и удерживать плацдарм для высадки главных сил. На Одере мы были амфибийным рейдовым соединением, способным совершить бросок через водную преграду после глубокого прорыва вражеской обороны - для чего уже имели и плавающую легкую бронетехнику, и увеличенное число легкой артиллерии и минометов, и полностью моторизованный тыл. Теперь же мы становились "штурмовой инженерно-саперной бригадой с легким морским уклоном". Впрочем, и в первоначально готовившейся работать совместно с нами 10-й ШИСБр острили, "еще немного, и надо будет требовать у интендантов бескозырки и тельняшки". Мы учились штурмовать укрепрайоны, а они высаживаться с моря - но так сложилось, что "бронегрызы" поначалу попали на Сахалин, ну а нам пришлось работать и за них, и за себя.
Бригада имела шесть батальонов морской пехоты. Был добавлен батальон Т-54, причем частью в саперном и огнеметном вариантах. Плавающие бронетранспортеры и автомобили-амфибии были временно изъяты - к сожалению, тогда наш флот еще не имел десантных кораблей-доков, а союзники поставить их нам по ленд-лизу отказались. Был оставлен в бригаде легкий самоходно-артиллерийский полк ("барбосы", 21 машина), зенитно-артиллерийский дивизион, дивизион реактивной артиллерии, тяжелый минометный дивизион (12 160мм буксируемых минометов), моторизованная разведывательная рота, инженерно-саперная рота, рота ПТР (не расформировывалась, учитывая слабую броню японских танков), тыловые подразделения - общая численность, 5600 человек, 55 ед. бронетехники, 12 "катюш", 208 автомашин. На учениях отрабатывалось взаимодействие с придаваемыми в оперативное подчинение полком тяжелых танков, дивизионом минометов "тюльпан", или тяжелым мортирным дивизионом - хотя в штат бригады эти подразделения не входили. Очень много внимания уделялось доведению до совершенства работе артиллерийских и авиационных корректировщиков.
Зиму мы провели на Каспии, ставшем полигоном не только для нашей, но и для других дивизий и бригад морской пехоты. Учились высаживаться на берег после перехода морем, и сразу же вступать в бой. По данным разведки был сделан макет Шумшу и Парамушира - и все офицеры до командиров рот самым тщательным образом его изучили. Конечно, что-то могло оказаться неизвестным, самураи хорошо маскировали свои позиции - но мы знали обо всех японских аэродромах, передовой и главной линиях обороны на острове Шумшу, позициях тяжелой артиллерии на Парамушире и Шумшу, большинстве узлов сопротивления возле морских баз Катаока и Кавасибара, городке танкового полка, позициях большей части зенитной артиллерии. В Петропавловск-Камчатский мы прибыли лишь в конце апреля - не только по соображениям секретности, но и потому, что там были крайне ограничены возможности для полноценного размещения, а особенно тренировок, в зимнее время. Месяц ушел на освоение нового театра, и внесение последних корректив. Как я уже сказал, с нами не было 10й ШИСБр, зато в оперативное подчинение был придан дивизион (8 орудий) немецких 210-мм мортир (21 sm Mrs.18).
31 мая мы получили шифровку, состоявшую из одного слова, "Порт-Артур" - это значило, что 3 июня мы начинаем. На следующий день я вылетел на передовой командный пункт, находившийся на мысе Лопатка. Вечером 1 июня из Авачинской бухты вышло десантное соединение.
