Крыть было нечем. И лейтенант унялся. Пообещав самому себе повнимательнее присматривать за майором… И, если что… Незамедлительно принять в его отношении необходимые меры.
Яков Мошковский не хуже своего военкома понимал, что шансы продержаться до подхода помощи у бригады не велики. Хотя смертником себя и не считал. Умирать он пока не собирался. Он собирался повоевать с самураями как следует!
Впрочем, смерти он не боялся. По разным причинам…
Во-первых, когда-то он летал на таких хрупких аппаратах, что иначе как смертником в глазах простых обывателей и не являлся. Потому что стал пилотом еще в двадцать третьем году. Во-вторых, у него уже более пятисот прыжков с парашютом, в том числе затяжных и особой сложности. И это тоже о чем-то говорит. В-третьих, когда он искал экипаж Леваневского, то полярной ночью в одиночку ходил очень далеко за Северный полюс, рискуя повторить его судьбу. Хотя Сигизмунда так и не нашел. И, в-четвертых, на совести у Якова была гибель товарищей в той нелепой катастрофе в мае прошлого года под Архангельском.
Он тогда не сумел справиться с машиной… Потому что перед этим не спал ночь и очень весело провел время в дружеской компании.
В то утро, когда он оторвал свой верный «СССР Н-212» от взлетной полосы, вдруг сдал один из четырех моторов. Он прибавил оборотов остальным, но не сумел выдержать линию взлета, ударился шасси об отвал какой-то траншеи и пробил бак. Самолет при этом подпрыгнул и, пролетев сотню метров и загоревшись, упал в реку.
При ударе его выбросило на плоскость… Горели бензобаки. Он открыл задний люк и стал помогать выбираться пассажирам. И вроде все выбрались. А потом оказалось, что выбраться-то выбрались, а вот доплыть до берега в меховых комбинезонах и унтах смогли не все…
Герой Советского Союза Михаил Бабушкин не смог. Потому что в недавней аварии сломал обе ноги, и Яков должен был его доставить в Москву. А когда самолет упал в реку, Бабушкин еще два ребра сломал, как потом определил патологоанатом, осматривая его тело.
Яков сам вытащил Михаила из воды. Но было уже поздно…
«Хватит самоедством заниматься! Этим ты никого уже не вернешь!» – Мошковский взял себя в руки и усилием воли отбросил тяжелые мысли.
Мобилизационный пункт он организовал в здании городской управы, а создание ополчения поручил военкому. Батальонный комиссар Углов, осознавая, что времени у них в обрез и самураи вот-вот очухаются и навалятся всем скопом, взялся за дело по-большевистски решительно. Он формировал и вооружал взводы, назначая командирами советских десантников. Часть ополченцев была им направлена для захвата и охраны различных городских учреждений, а наиболее боеспособные подразделения выдвинуты к аэродрому, чтобы принять бой вместе с основными силами бригады.
А бой принять пришлось уже на следующий день…
За сутки, которые ему предоставили самураи, комбриг успел организовать на подступах к аэродрому и мостам настоящие укрепрайоны с несколькими линиями обороны. Была у него и своя авиация. Полковник Слюсарев, как и обещал, посадил в Харбине эскадрилью И-шестнадцатых…
К этому времени, летая под их прикрытием, ТБ-семнадцатой отдельной тяжелобомбардировочной авиабригады перебросили на Харбинский аэродром еще два батальона мотострелков, великодушно выделенных Мошковскому вышестоящим командованием. С Харбинских складов были доставлены и розданы по взводам ручные и станковые пулеметы с патронами. В достаточном количестве, чтобы превратить авиадесантную бригаду в пулеметную.
В городе десантникам удалось захватить в исправном состоянии две батареи вместе со снарядами и самурайскую роту легких танков. Роту пушечных бронеавтомобилей БА-10М на внешней подвеске доставили тяжелые бомбардировщики из Благовещенска. Кроме этого, они привезли дивизион сорокапятимиллиметровых противотанковых орудий.
Командование японской третьей армии наконец пришло в себя от неожиданности и бросило против советских десантников и Харбинского ополчения обе дислоцированных недалеко от города бригады. Еще две смешанных бригады и пехотная дивизия в срочном порядке перебрасывались по железной дороге. Этот нарыв, внезапно образовавшийся в глубоком тылу Квантунской армии, необходимо было вскрыть в самые кратчайшие сроки!
Но самураи недооценили советских парашютистов. Обе бригады, атакуя в лоб подготовленные позиции, понесли большие потери. Оказывается, у русских были и танки, и артиллерия, и даже авиация! В критический момент танки и бронеавтомобили ударили во фланг перегруппировывающейся сорок седьмой пехотной бригаде и при поддержке истребителей разметали ее боевые порядки огнем, броней и гусеницами…
А наступившей ночью несколько разведгрупп десантников прошли по самурайским тылам, ведомые проводниками из местных русских эмигрантов, и хорошенько поработали ножами… К этому самураи не были готовы совершенно. Потому что знали, что русские ночной бой не любят. Наверное, это были какие-то неправильные русские…
На следующий день под Харбин прибыли части японской шестьдесят третьей пехотной дивизии. Три пехотных полка, артполк (девять батарей), инженерный и транспортный полки, кавалерийский эскадрон и рота танкеток. Более четырнадцати тысяч солдат и офицеров!
Против тысячи восьмисот парашютистов, семисот стрелков и трехсот военнообязанных. И нескольких тысяч ополченцев.
За эти три дня десантники неплохо окопались и пристрелялись на местности.
Кроме того, ожидая атаки, Мошковский загодя вызвал бомбардировщики. А потом отправил звено «ишачков» в разведку, намереваясь к подходу СБ выявить районы сосредоточения самураев и затем навести на них авиацию. И это ему почти удалось. Почти, потому что лететь до Харбина все-таки было далеко. Тем не менее многие японские части попали под бомбы на марше. А потом их проштурмовали истребители.
Вражеская атака была отбита… И следующая… И еще одна… И еще… А потом Мошковский нанес контрудар танками и броневиками по позициям пехоты и артиллерии врага. Контрудар имел успех. Правда, несколько машин было потеряно. Экипажи погибли. Но тут уж, как говорится, ничего не поделаешь.
Ночью через линию боевого соприкосновения опять отправились разведчики. И эти еженощные вылазки были отнюдь не безрезультатны. В ночной ножевой драке, точнее резне, парашютисты вновь и вновь выходили победителями…
Четвертый день принес новые остервенелые атаки самураев. В пулеметах закипала вода. Танки, бронеавтомобили и сорокапятки стреляли прямой наводкой. Дважды приходилось переходить в контратаку.
А на улицах Харбина шла своя война. Уличная. Небольшие японские подразделения пытались проникнуть в город, но, попав под сосредоточенный и хорошо продуманный пулеметный и винтовочный огонь, отошли. Брать Харбин решили погодить. Еще успеется. Для начала надо разобраться с десантом. А местному населению второй Нанкин они смогут устроить и позднее.
