Ист ткнул им вперёд, не заботясь о себе и стремясь лишь пронзить врага. Меч пробил жреца насквозь, словно вертел куропатку. Посох со свистом разогнулся, швырнув Иста под ноги набегающим воинам, и застыл, вновь обратившись в безжизненную палку.
Краем глаза Ист увидел, как слуги уволакивают залитого кровью Протта в боковой притвор, а затем уже не оставалось времени ни на что. Надо было рубить падающие сверху сети и стальные цепочки, отводить удары багров и уклоняться от стрел и дротиков. Медные ворота храма со скрипом закрывались, отрезая путь к отступлению.
* * *
Слуги принесли верховного жреца в адитум к малому внутреннему алтарю, уложили на столе, на котором обычно раскладывали самые богатые дары. Протт тяжело дышал, на губах пенилась кровь. Другой человек на его месте давно бы умер, но старый маг не желал умирать неотомщённым. Его не огорчало даже, что скоро его место займёт другой жрец, скорей всего, богохранимый Кайрус. Главное было покарать осквернителя и отомстить за себя.
— Позовите Кайруса! — прохрипел Протт.
— Я здесь, — немедленно откликнулся жрец.
— Готовь заклятие медленных слёз.
— Но для этого нужны пустые подвалы… — опешил Кайрус.
— Освободи их.
— Но ведь там узники: враги храма, святотатцы…
— Гони взашей. Уцелеет храм — наберёшь новых.
— Великий, осмелюсь заметить, что хотя преступник сумел ранить вас, но мощь храма ему не сломить. Сейчас принесут отравленные иглы…
— Ты глуп, Кайрус. Неужели ты не видишь, что меч Гунгурда признал мальчишку? Ты хочешь, чтобы мечи покинули нас или погасли навсегда? Готовь заклятие. Я должен наложить его сам.
— Слушаюсь, великий.
Мгновенно возле поверженного жреца появились несколько служек. Обострившийся слух Протта донёс скрип тяжёлых дверей: стража гнала из подземелий заключённых. Веками там, в тюремных камерах, копилось безысходное одиночество, капали медленные слёзы остановившегося времени. Оттуда ещё ни разу никто не выходил на волю, и никто не умирал скорой насильственной смертью. Там убивало только время. И вот теперь этот накопившийся ужас должен был выплеснуться наружу.
Одновременно Протт слышал иной, куда более явственный шум. В алтаре продолжалась битва. Могучий безумец, неведомо зачем ворвавшийся в святилище, крушил храм. Звенело железо, слышались крики и хрип умирающих, несло масляной гарью — очевидно, разбитые светильники подожгли покровы алтаря и драпировку стен.
В темнице глухо лязгнул последний засов.
— Начинайте! — скомандовал Протт.
— Скорбь моя велика!.. — затянули служки.
— Плачьте!.. — мрачно откликнулись жрецы.
Протт приподнялся, встал, облокотившись на алтарь. Он знал, что сил его достанет на долгое заклинание, и надеялся, что потом он успеет взглянуть на своё последнее волшебство.
— От горя застыло время!..
— Плачьте!..
В голове у Протта мутилось, в глазах копилась мгла, жизнь покидала его капля за каплей, но в нужную минуту верховный жрец вскинул руки и выплюнул вместе в кровью:
— Пусть будет так! — и лишь потом обмяк, подхваченный услужливыми руками.
Запоздало вбежал призванный кем-то лекарь, но Протт отстранил его движением пальцев.
— Несите в храм. Я должен видеть.
Центральный алтарь был разгромлен до основания, но тысячелетние стены и камень Гунгурда выдержали, а всё остальное можно будет поправить. Главное, что священные мечи вновь светились негасимым пламенем. Одиннадцать мечей были разбросаны где попало, уцелевшие жрецы ещё не успели собрать их. Двенадцатый меч оставался в руке святотатца. Ист недвижно застыл чуть в стороне от алтаря. Казалось, он бежит, занося руку для удара, и ничто не может остановить его движение. Но вокруг фигуры хрустальными гранями вздыбилось замершее время, и боец остался вплавленным в него, словно стремительная стрекоза в гуще янтаря.
Ист был жив, он бежал, как и прежде, но его движение неимоверно замедлилось. Лишь столетия спустя хронографы отметят, что поза пленника изменилась. А чтобы выйти за пределы кристалла, недостанет самой вечности. Одна мысль оставалась прежней, и каждая минута заточения в застывшем времени оставалась бесконечной минутой, полной тоски, мучений и бессилия.
Протт довольно улыбнулся. Преступник наказан, святыня, столь долго считавшаяся утерянной, возвращена. Не страшно, что она осталась в руке негодяя, но она здесь, и остальные мечи горят. А что возле алтаря появилась эта живая статуя, так в том беды нет. Лишняя диковина никогда не бывает лишней, а рассказ о небывалой битве скоро обрастёт многими подробностями, и следы этого предания не потускнеют в веках. Последним усилием Протт приподнялся, взглянул в лицо Исту:
— Не знаю, кто ты, зачем явился сюда и что было тебе нужно, но всё, что бывает, свершается к вящей славе храма.
* * *
Владыка твердостенного Снегарда, повелитель мечей, кёниг Фирн дер Наст по прозвищу Глубокая Шапка сидел в своих покоях и скучающим взором глядел в проём распахнутого окна. Близилась осень, за окном наводил уныние дождь. И тем неожиданней было появление большой, по-весеннему праздничной бабочки. Она впорхнула в комнату и замерла на стене, подрагивая лазуритовыми крылышками.
Дер Наст привык не обращать внимания даже на людей, не говоря уже о насекомых, но сейчас нельзя было не понять, что таких летуний в его краях не встречается. Но всё же маг продолжал сидеть и ждать, ничем не выдав, что готов к отпору.
Раздался негромкий смех, и у стены, где только что трепетала бабочка, появилась женщина.
— Здравствуй, Фирни, — произнесла она, радостно улыбаясь.
— Зачем пришла? — спросил кёниг.
— Ах, Фирни, ты остался таким же грубияном, как и был. Увы, грубость — оборотная сторона мужественности, а ведь именно за мужественность я когда-то полюбила тебя.
— Ну так и зачем ты явилась? — повторил вопрос кёниг.
— Фирни, мне нужна твоя помощь.
— Это я догадался.
— Надо освободить одного человека.
На этот раз повелитель мечей не произнёс ни слова, лишь брови его удивлённо вздёрнулись вверх.
— Не ревнуй, он ещё ребёнок, мальчик.
— Мне известны твои вкусы. Однако ближе к делу. Кто перебежал тебе дорогу и что я получу за свою помощь?
— Мальчика схватили служители храма Гунгурда. Ты бывал в Норгае и знаешь, что это значит.
Дер Наст присвистнул:
— И что же ты хочешь от меня?
— Храм сейчас беззащитен. — Женщина наклонилась вперёд. — Они истратили заклятие медленного времени, оно начнёт набирать силу, может быть, лет через десять. Верховный жрец убит, и серьёзных магов у них не осталось.
— Любопытный, однако, мальчуган тебе достался…
— Ну что ты, у меня не было никого лучше тебя, Фирни.
— Это я уже слышал. А что ты предложишь за помощь? Себя можешь не упоминать.
— Я отдам тебе Норгай. В нужную минуту ворота будут открыты. Можешь грабить весь город и даже мой дом. Всё равно там ничего не будет.
— Ворота будут открыты… А за воротами — засада?
