подписью секретаря полковника Кронина, Сазонова…
Агеев, что-то набиравший на клавиатуре, судя по звукам, взял паузу на пару секунд.
— ЗНАЧИТ ТАК, КОЗЛЫ! ОБА ВЗЯЛИ ЖОПЫ В ГОРСТЬ, ИЗВИНИЛИСЬ ПЕРЕД КАДУЦЕЙ, И ЧТОБЫ НА КИЛОМЕТР К МЕДЦЕНТРУ НЕ ПРИБЛИЖАЛИСЬ, ИДИОТЫ!!!
Последнее слово замминистра, прорычал с отчетливым звуком идущей изо рта пены.
— Кадуцей, я очень извиняюсь перед вами и перед тем оперативником, как его там…
Как-его-там, закатил глаза, и плотно сжал челюсти, подавив в себе желание, ржать и ругаться.
—…надеюсь это не отразится на нашем с вами плодотворном сотрудничестве, я постараюсь приехать в Петербург на этой неделе. Если оба наших сотрудника, не принесут извинения, пожалуйста сообщите мне.
— Конечно, конечно… — Кадуцей снова улыбнулась, своей улыбкой маньячного пошиба. — Об изменении тарифов, я тоже сообщу вам, письмом по электронной почте.
Агеев помолчал пару секунд.
— А вы уверены… Что тарифы нуждаются в пересмотре?
Кадуцей продолжала с вызовом улыбаться и от этой её улыбки, Третьяков терял самообладание и всё больше бледнел. Меднянский упорно разглядывал носки своих лакированных туфель.
— Ну поскольку, я услышала, что в деле снова замешан полковник Кронин, я думаю, что подоплека этого визита может иметь совсем иной характер…
— Кадуцей, я понимаю. Я понимаю ваши обстоятельства и ваше негодование, но давайте не будем рубить с плеча.
— Из уважения к вам, товарищ Агеев, я готова отложить этот вопрос до вашего визита…
— Спасибо…
— В зависимости от уступок, которые будут сделаны с вашей стороны. Конкретные решения, товарищ Агеев. Я буду оценивать ситуацию, исключительно по ним.
— Большое спасибо, вам… В таком случае, до встречи.
Агеев с облегчением, выпалив последнюю реплику, стремительно отключился.
— Ты ещё об этом пожалеешь, седая сука…
Третьяков, красный, как рак, пошел к двери. Девушка, скрестив руки на груди встала у него прямо на пути.
— Не слышу внятных извинений.
— Да пошла ты!
За спиной Кадуцей дверь снова распахнулась и в палату вошел Ершов. Он был в халате, бахилах, на его шее раскачивал бейдж с крупной надписью «ПОСЕТИТЕЛЬ», и меткой из кода и голографии.
— О, как интересно.
Поставив пакет с какими-то фруктами на кушетку к Невскому, подполковник перекрыл собой проход.
— Валера, Андрюша. А что это вы здесь делаете, голуби? В палате у моего бойца, без звонка, без уведомления… Навестить пришли?
— Со мной они это не согласовывали, Семён Арленович.
Ершов театрально поцокал языком.
— Ай-яй-яй, как не хорошо. Какие нехорошие ребята. Может они решили раненных товарищей навестить, сюрпризом так сказать?
Он оглядел их ещё раз.
— Только я что-то передач не вижу. Так что вы тут делаете?
Терпение Третьякова окончательно сдало.
— Вы Ершов, и эта сучка переходите все границы. Ваш сотрудник, лично признался нам, что сотрудничал с талантом известным как Эметолог, получил от вас медицинские услуги. Ранее при его попустительстве, с места задержания скрылись Зорька и Хемилюминесценция, согласно первичным показаниям, он мог открыть по ним огонь, но не стал! Далее, он, самовольно распоряжаясь в этом отделении, изменил порядок оказания помощи пострадавшим талантам, не имея никакого права это делать, поскольку попал на эту территорию без согласования! Взамен на эти действия он и получил от Эметолога лечение, которое компрометирует его дальнейшую деятельность в качестве оперативника Комитета! Потому что на территории Санкт-Петербурга, не зарегистрировано государственного или корпоративного таланта под прозвищем Эметолог! А это означает, что ты сука седая, допустив Эметолога к лечению оперативника, и на территорию данного медцентра…
Кадуцей подавила смешок. Простой, человеческий, женский смешок. Обычная улыбка, ей очень даже шла. Она сразу стала выглядеть куда моложе и добрее. Зрелище было куда приятнее, чем сбшник выпаливающий свой монолог вместе с хлопьями слюны.
— Прежде чем ты продолжишь зарывать себя, Третьяков, я информирую тебя, что таланта с прозвищем Эметолог, не существует в природе. Эметолог это медицинский специалист, изучающий рвоту и тошноту.
Третьяков поперхнулся очередной своей репликой и так и застыл с выпученными глазами.
— Я со своей стороны замечу, что всем твоим разговорам, с моим оперативником, грош цена, потому что со мной таких акций ты не согласовывал, а без моего разрешения, никакой информации, имеющей отношение к его профессиональной деятельности, в рамках официального допроса, Невский не имеет право разглашать. Устными разговорами, подотри свою попку, шкет.
Ершов отодвинулся от дверного прохода.
— Сестра, можно мне обезболивающего? — Невский решил сыграть в умирающего лебедя, простонав со своей койки и жалобно посмотрел на Кадуцей. Пользуясь тем, что сбшники отвернулись от него, он успел ей подмигнуть.
— А я под присягой, покажу диагноз, согласно которому у пациента контузия, поражение органов слуха, повреждение органов зрения и сотрясение мозга, поэтому он не находится во вменяемом состоянии и не может отвечать за любые сказанные здесь слова или действия, а также уверенно опознать посетителей или любые документы, которые были ему предъявлены, или подписаны.
— Сестра! Обезболивающего! Что происходит? Кто все эти люди!
Ершов снова перехватил разговор.
— Согласно показаниям талантов, независимых наблюдателей и камер оперативника, Невский в момент сортировки пациентов, воспользовался правом, мобилизовав весь доступный медицинский персонал и лично установил порядок оказания помощи пострадавшим, основанный на его оценке степени тяжести их состояния. Разумеется, как квалифицированный оперативник без медицинского образования, но полностью прошедший обучение первичным навыкам оказания помощи, он мог ошибиться, однако учитывая, что нету пострадавших или жалоб от них, независимая комиссия будет считать принятые им решения верными, и в рамках полномочий. В свою очередь, когда оперативник Невский, сопровождал пострадавших, на что он имел право, в рамках контроля по оказанию помощи пострадавшим, он потерял сознание находясь на территории медцентра, и работниками медцентра, ему была оказана квалифицированная медицинская помощь, с использованием оборудования медцентра и способностей персонала. Учитывая тяжесть его собственных ранений, возможно они спасли Невскому жизнь, а он сам находился в бессознательном состоянии и соответственно не мог дать отказ или согласие, на получение медицинских услуг.
Третьяков вырвался из палаты, словно на реактивной тяге.
Ершов перевел взгляд на Меднянского.
— Ну этот ладно, с ним мне всё ясно. Ты то… Валера, Валера.
Не говоря ни слова, тот передал свой планшет Ершову. Подполковник что-то проверил, водя пальцами по стеклу экрана, и передал планшет обратно Меднянскому. Тот всё так же молча, вышел из палаты.
— М-да. Блядство. Кадуцей, что у нас с пациентом?
Девушка посмотрел на подполковника, взглядом далеким от симпатии. Тот примирительно поднял
