которой больше не спрятаться ни за проливом, ни за океаном.
— Я хорошо подумал, дядя Вилли, — мужчина плотно сжал губы, как всегда делал, когда принимал какое-то решение. — Если это нужно Германии, фюреру, то сделаю всё, что в моих руках.
Канарис в ответ одобрительно кивнул. Рудольф, или Руди, как он называл его с самого детства, как был, так и остался верным солдатом Германии и фюрера. Его кредо: верен до конца. Если кто и был способен добраться до Англии и попасть к нужным людям, то это лишь он.
— Тогда повторим еще раз, — Канарис наклонился вперед, словно кто-то в этой глуши их под подслушать. — Сейчас ты добираешься до аэродрома в Кале, и приказываешь приготовить для обзорного полета один из истребителей. Как рейхсминистр и генерал СС, ты имеешь на это право. У начальника аэродрома не возникнет никаких вопросов. Поднявшись в небо, сделаешь несколько кругом, чтобы все успокоить. Затем сразу же возьмешь курс на острова. Не долетая до Эдинбурга в том самом районе, про которой я тебе говорил, выбрасываешься с парашютом. Если все сделаешь правильно, то отсюда тебе нужно будет пройти пешком около сорока километров до замка графа Сэндвича, которые и сведет тебя с нужным человеком.
Имя «нужного» человека так и не прозвучало, хотя и Канарис, и Гесс прекрасно знали, что это премьер-министр Соединенного королевства сэр Уинстон Черчилль. Несмотря на всю его ненависть к Гитлеру и Германии, он обязательно должен был все понять и поверить. Ведь, большевизм Черчилль ненавидел еще сильнее…
— Ты должен убедить его, что против Советов мы должны воевать вместе…
Кстати, есть пара НЕОБЫЧНЫХ историй
Одна про ПОПАДАНЦА на КАВКАЗ в имама ШАМИЛЯ и строительство своего государства
https://author.today/reader/125891/1004793
Другая про попаданца в эпоху Ивана Грозного и бесконечное ПРОГРЕССОРСТВО
https://author.today/reader/119967/954757
Глава 30
Значит, все? Не-ет, это лишь начало!!!
* * *
Спустившись с подножки паровоза, Теслин несколько минут переводил дух. Недавний бой дался ему совсем непросто. От невероятного нервного и физического напряжения он едва стоял на ногах. Пиджак и рубашка под ним были мокрыми от пота, хоть выжимай. Дрожали ноги, оттого и продолжал держаться за поручень.
— Вот и все, старый друг, — со вздохом похлопал по массивному паровозному колесу, еще хранившему тепло. — Отвоевались, похоже.
И невооружённым глазом было видно, что бронепоезд больше никуда не поедет. Больно сильно ему досталось в этом последнем рывке. Тот танк, что прятался за железобетонным капониром, едва их не угробил. Рваные дыры от снарядов его автоматической пушки хорошо виднелись.
— Зараза… И встал ведь в слепой зоне так, чтобы его главным калибром не достать. Матерый, фриц, знамо дело.
Еще раз похлопал по металлу железной громадины и развернулся.
— На славу потрудились. Считай, все это кубло со змеями выжгли.
Прикрыв глаза от яркого солнца, старик устало рассматривал то, что недавно было секретным научно-испытательным полигоном. Именно здесь собирали прототипы реактивных ракет, способных пролететь сотни километров и поразить обозначенную цель.
— Показали им кузькину мать… Хер теперь, что здесь построят.
Удовлетворенно разглядывал иссиня черную поверхность огромной долины, местами еще покрытой багровой от нестерпимого жара расплавленной каменной коркой. Огромные металлические конструкции полигона — здоровенные ангары, гигантские краны с многометровыми стрелами, решетчатые пусковые агрегаты — сейчас напоминали собой костяки давно уже вымерших гигантов — динозавров. От деревянных построек — аккуратных домишек, где проживали местные инженеры и мастера — вообще, ничего не осталось. Все, как порох сгорело.
Откуда сверху, с паровоза, раздался хриплый кашель.
— Прости Господи! Как есть геена огненная, — пробурчал высунувшийся из будки пожилой машинист, осеняя себя крестом. — Дождался немец оместников. Вот, Марьюшка, покойница, и передал я от тебя привет немцу. Что же вам твари не хватало-то? Живете богато, сытно. Видел я ваши городишки и деревеньки. Нам такая жизнь и не снилась. Чего вы поперлись к нам? За землицей? Получили⁈ Всем хватило? По два метра землицы…
Теслин посмотрел в его сторону.
— Жадные они, Иваныч… Жрать и срать хотят в три горла. Чтобы сосед был гол и голоден, а ты объедки ему со своего стола кидал. Он же его за это благодетелем считал, в ножки кланялся, — с накопившейся злобой на все происходившее проговорил ученый. — Все им неймется, что на востоке люди своим разумом и своим порядком живут. Они же, Петрович, каждые сто лет к нам незваными гостями ходят. Лезут и лезут, пока снова и снова по морде не получат.
Многотонная туша состава в догорающих развалинах казалась доисторическим змеем, предвестником апокалипсиса, что, как окажется позже, было не так уж и далеко от истины.
— Никак не могут успокоиться. Главное, Иваныч, как границу переходят, звереют они. Ты же видел, что они у нас творят… Разве люди могут так поступать? — перед глазами ученого поплыли страшные кадры из немецких концлагерей с высохшими до состояния мумий умирающих малышей, с горами детских башмачков и шапочек, с огромными корзинами собранных женских волос, с алюминиевыми бидонами с человеческим жиром и аккуратно собранными в связки пластами человеческой кожи. — Даже звери со своими так не поступают. Эти же, как помешанные, с радостью стреляют, режут, топчут. Говорят, что им все можно. Мол, для настоящего арийца нет ни совести, ни морали, ни правил, ни закона. Есть только приказ фюрера, этого сатану XX века.
Говоря это, он продолжал обшаривать взглядом разгромленный полигон. Теслин искал что-то, похожее на концлагерь — стены, сторожевые вышки, мотки колючей проволоки, одноэтажные бараки. Однако, его взгляд всюду натыкался на разрушенные каменные здания, оплывшие ангары, остатки оплавленных стартовых позиций ракет.
— Стоп, Иваныч! Как же я мог забыть⁈ Немцы же всех заключенных загнали в подземные штольни, чтобы не было побегов. Петрович, наддай! Железка, как раз к горам ведет. Давай, дорогой, давай! — с загоревшими глазами Теслин махнул в сторону видневшихся гор. — Там наши люди, Петрович. Их там, как рабов держат. Давай, давай!
Машинист, буркнув что-то воодушевленное, наддал. Локомотив взревел громким сигналом и начал медленно набирать скорость.
— Вон! Вон вход в штольни! — возбужденно закричал старик, тыча рукой в сторону появляющейся из дыма и огня горы с оборудованными воротами ходом под землю. — Там лагерь, — он дернул телефонную трубку и заорал туда. — Приготовиться к бою! Десантной группе в ружье! Главный калибр! Чтобы даже муха рядом с
