А Валентин, уже на месте увидев, какая подготовительная работа проделана доном Альбой, только теперь осознал, что в таком деле, как засада, существует масса тонкостей и нюансов, о которых он не то чтобы не подозревал, но, скорее, не имел ни времени, ни желания над этим подумать.
– Дон Альба, а что, если их будет сотни две-три, а Веттерман будет в самом конце ехать?
– Ну… – Дон Альба покрутил пальцами свой длинный острый ус. – Существует две возможности при проведении засады на многажды численно превосходящего противника. Первая – нанести мощный неожиданный удар и, пользуясь временной растерянностью противника, скрытно и быстро отойти. Вторая – пользуясь временной растерянностью противника после первого удара, навязать ему бой и…
– И?
– И геройски погибнуть.
– Мне как-то больше по душе первая. Но успеем ли? Они ведь все уже будут на этом берегу.
– Должны успеть, – уверенно заявил дон Альба. – Лес недалеко, а противнику после взрыва понадобится какое-то время, чтобы прийти в себя. Нам его должно хватить, чтобы добежать до леса. А уж в лесу им нас не догнать. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я настоял, чтобы лошадей мы оставили в Ляпуново?
– А если они остановятся на том берегу и вышлют в деревню разведку?
– Пусть посылают. Они проедут по дороге, и нас за пригорком им никак не увидать. В деревне же они увидят лишь мирных поселян, спокойно занимающихся своим делом, о чем и доложат, вернувшись к отряду.
– Они не начнут искать Бровика самостоятельно?
– Нет. Разведка никогда не возьмет на себя дела, на осуществление которого выехал целый отряд. Нет, они сразу же вернутся обратно, – заверил Валентина дон Альба.
Томительное ожидание затянулось на несколько долгих, кажущихся бесконечными часов. Солнце уже проползло по небосводу половину пути от своей наивысшей полуденной точки до того леса, за которым оно спрячется на ночь, когда Силка разглядел на севере вздымающиеся над дорогой, петляющей среди рощ и перелесков, клубы то ли дыма, то ли пыли.
– Смотрите! – воскликнул он, указывая пальцем на север.
Дон Альба тут же схватился за подзорную трубу.
– За лесом пока не видно, но, судя по поднятой ими пыли, отряд немаленький, – сказал он.
«Вот и наступает момент истины, – подумал Валентин. – Ведь именно ради этого момента я и прибыл сюда. – Он почувствовал, как все тело его охватил озноб, даже челюсти пришлось стиснуть, чтобы самым позорным образом не заклацать зубами у всех на виду. Что это? Страх? – Как бы то ни было, но Рыбаса я сегодня прикончу. Даже несмотря на мандраж».
– Дай-ка глянуть, дон Альба, – попросил он.
Испанец протянул ему подзорную трубу, и Валентину пришлось напрячь чуть ли не все мышцы, лишь бы не показать, как трясется у него рука.
Отряд уже выехал из сплошного лесного массива, и теперь в просветах между перелесками можно было увидеть не только клубы пыли, поднимающейся в небеса, но и саму конную колонну, эту пыль поднявшую.
– Идут на рысях, одвуконь, – прокомментировал увиденное Валентин. – Версты две отсюда.
Дон Альба взял у него трубу.
– Полторы. Сила, зажигай огонь.
Силка защелкал огнивом. Валентин обернулся к нему. Руки у того тряслись. Валентин перевел взгляд на Ероху. Тот с самым суровым видом следил за противником, но побледневшее лицо предательским образом выдавало его. «Это не страх, – сообразил он. – Это волнение. Волнение, испытываемое любым новичком перед опасным и новым для него делом». Наконец Силка запалил и свечу, и масляный фитилек. Теперь уже противник был совсем близко. Валентин вновь взял подзорную трубу у дона Альбы.
Сто двадцать всадников и двести сорок лошадей. В середине колонны – карета, запряженная четверкой лошадей. Валентин тщательно всмотрелся в лицо каждому всаднику. Среди них было немало личностей, занесенных Лобовым в базу рыбасоидов. Но Рыбаса среди всадников не было. «Он в карете, – сообразил Валентин. – Веттерман же – особа духовного звания. Негоже ему верхом скакать. Да и зачем на заднице мозоли натирать, если можно этого не делать? – Среди опознанных Валентином рыбасоидов было немало занимавших высокие чиновные посты в России двадцать первого века. – Нашим предкам еще повезло. Здесь, в шестнадцатом веке, рыбасоиды выступают все-таки как внешняя сила. У нас же они внедрились в самую серединку нашей жизни. Они правят нами, черт возьми! Потому-то столь эффективно они нас и гробят. Но подождите… Сейчас я вам преподнесу сюрприз!»
Конная колонна уже достигла перекрестка и свернула на дорогу, ведущую в Туровичи.
– Он в карете, – сказал Валентин, передавая подзорную трубу дону Альбе. – Будешь высчитывать момент взрыва – считай от кареты.
– Без моей команды не стрелять, – скомандовал дон Альба, складывая трубу и пряча ее в футляр, подвешенный к поясу. Нужды в ней больше не было, противник уже был как на ладони. – Никому не высовываться, амуницию всю надеть на себя.
Колонна, не останавливаясь и не высылая вперед разведчиков, уже ступила на мост. Дон Альба, дождавшись нужного момента, подпалил запальную бечевку, и искрящийся огонек побежал по ней, то ныряя глубоко в траву, то ненадолго показываясь снаружи.
– …шестнадцать, семнадцать, восемнадцать! – закончил счет испанец, и тут же громыхнул взрыв.
Бревна, окровавленные ошметки тел полетели в небеса. Валентин выглянул из укрытия. Ни моста, ни кареты уже не было.
– Накрыли! – радостно вскрикнул он.
Несколько десятков всадников, уцелевших от взрыва на том и на этом берегах, устремились в противоположные стороны от реки.
– К лесу! Бегом! – скомандовал дон Альба.
Первые выстрелы прозвучали, когда друзья уже были на опушке леса. Валентин оглянулся. Всадники, рассыпавшись лавой, во весь опор неслись от дороги к лесу.
– Быстрей! – закричал он. – Догоняют!
Но никого и не надо было подгонять. Особенно проводника. Тот рванул так, что, если бы Ероха не успел схватить его в последний момент за плечо, им пришлось бы идти по лесу без проводника.
Друзья уже скрылись в матером, густо заросшем подлеском лесу, когда услышали голоса перекрикивавшихся преследователей. Те, поняв, что верхом здесь не проехать, вынуждены были спешиться.
– Стой, – скомандовал дон Альба. – Целься по шевелящейся листве. Огонь! – Прозвучал залп из четырех ружей, а ответом на него были крики боли раненых преследователей. – Бегом!
И вновь они, ведомые проводником, устремились в глубь леса. Минут через пять идальго опять скомандовал:
– Стой! – И прислушался. Противник еще продолжал погоню, о чем свидетельствовал яростный хруст веток под множеством ног. Но, судя по этим звукам, они уже начали терять направление движения преследуемых, растекаясь по лесу широким фронтом. – Самострелы готовь! – Все четверо вскинули заряженные арбалеты, внимательно вглядываясь в заросли подлеска. – Стрелять на звук! Пли! – Четыре арбалетных болта ушли в зеленку. На этот раз друзья услышали лишь один хриплый вопль пораженного врага. – Бегом!
