Пехота накатывала плотными цепями, волна за волной, неся большие потери, но не сбавляя натиска. Вперед, только вперед. Позиции русских теряются в дыму и пыли. Артиллерия уже молчит, но стрелки продолжают бить из винтовок и пулеметов, сея смерть среди наступающих. Но еще немного и славные сыны богини Аматерасу ворвутся в русские траншеи, а тогда их уже будет не удержать.
Выправилось положение и на правом фланге русских. Эти проклятые канонерки таки ушли, то ли снаряды закончились, то ли отлив их угнал прочь, но без поддержки с моря русским все же не удержаться. На левом фланге противника, дела обстоят получше. Адмирал Того хотя бы частично сдержал свое обещание поддержать огнем своих кораблей наступление пехоты, то недолгое время, что канонерки отработали по позициям русских было весьма плодотворным. Морская артиллерия успела буквально срыть траншеи русских. Другое дело, что флот был вынужден отступить, потеряв два корабля, так как русские додумались установить на железнодорожные платформы орудия и выдвинуть их на берег.
Идея не новая, ей как минимум сорок лет и ее то и дело применяют в тех или иных войнах. В последний раз бронепоезда широко использовались в англо-бурской войне. Стоило бы и им озаботиться подобным оружием, но для этого требуется, хотя бы захватить Дальний, так как без его доков и депо, создать такое на коленке не получится. Доставить сюда уже готовые? Даже не смешно. Сейчас весьма сложно осуществить разгрузку даже снарядов.
Однако, судя по всему, основная причина вовсе не в русских батареях. Как доложил флотский лейтенант, приписанный к его штабу, корабли подорвались на минах. Это плохо. Очень плохо. Именно из-за этих проклятых мин, адмирал не отправил в Талиенванский залив свои корабли. Да и при десантировании не обошлось без потерь, подорвались два корабля. При тралении попал на мину и затонул номерной миноносец, при снятии с якорной стоянки, попал на мину авизо "Мияки", затонувший менее чем за полчаса. В результате этого, а также нахождения там русских войск, количество которых осталось неизвестным, пришлось отказаться от десанта в бухте Керр, где все это произошло. Под Бидзыво тоже не все прошло гладко, в акватории вроде протраленной тральным отрядом, наскочил на мину один из транспортов, к несчастью на нем было много солдат, так что без жертв не обошлось, более сотни солдат погибло. Но капитан, несмотря на поднявшуюся панику все же сумел вывести судно на мелководье, чем избежал потопления и спас охваченных паникой людей.
На сегодняшний день к минным постановкам русских стали относиться куда как серьезно. За прошедший неполный месяц флот лишился двух броненосцев, двух крейсеров, авизо, канонерки и четырех эсминцев, четвертым был миноносец "Акацуки", подорвавшийся через два дня после гибели броненосцев, в районе Ляотешаня. Большинство потерь пришлись именно на минные постановки. Если корабли в заливе Цинджоу подорвались на минах, то на поддержку флота рассчитывать не приходится. Моряки не сунутся в него без предварительного траления, а русские не позволят проделывать это безнаказанно. Как выяснилось им удалось таки решить вопрос с береговыми батареями, чтобы обезопасить себя с флангов.
От тяжких мыслей Оку отвлекает вдруг ослабевшая канонада. Какие-то батареи все еще продолжали обстрел, но большинство орудий вдруг замолчали. Что могло случиться? Почему артиллерия прекратила обстрел? Он вскидывает к глазам бинокль и видит, что практически вплотную приблизившаяся к русским окопам пехота вдруг залегла под обстрелом противника, уже на протяжении двух часов отстреливавшегося практически одним стрелковым оружием. Наконец первые ряды не выдерживают огня обороняющихся и начинают откатываться назад. Неудержимая атака захлебывается и цепи начинают откатываться назад. Казалось бы русским уже не удержаться, но они держатся. Мало того, его солдаты отступают по всему фронту.
Только на левом фланге, части четвертой дивизии, закрепились, используя как прикрытие железнодорожную ветку. Он сначала недоумевал, для чего нужно было это ответвление, но ввод в дело орудий на железнодорожных платформах все расставил по своим местам. Русские готовили эти пути, для этих составов, но не успели закончить их возведение. Что же, это ему на руку.
Русские не сделали выводов из сражения на реке Ялу и расположили орудия на открытых позициях. Да и было ли у них время, чтобы переоборудовать батареи, даже если они и захотели это сделать? Сомнительно. Практически в самом начале боя, они полностью лишились своей артиллерии и вот уже два часа ни одно их орудие больше не стреляло. Пока еще действовала какая-то батарея, время от времени доставлявшая неприятности но этого было явно мало. Кое-какие проблемы доставили и эти морские орудия на железнодорожных платформах, с уходом кораблей, они вновь переключились на сухопутный фронт. Но этого было явно недостаточно, чтобы в самый решительный момент, орудия его армии вдруг, практически полностью прекратили огонь.
— Адъютант, связь с начальником артиллерии, — и через некоторое время, — Что происходит! Почему в самый решительный момент прекратили обстрел!
— Ваше превосходительство, практически все снаряды израсходованы. Боеприпасы не успевают подвозить из Бидзыво, на море вновь началось волнение, что затрудняет разгрузку транспортов.
Оку приложил немало усилий, чтобы не сорваться. Да, артиллерия прекратила обстрел в самый решительный момент, но кто может поручиться, что именно в этот момент бой достиг своего пика. Русские все еще не ввели в бой ни одного резерва. Что если они решат контратаковать? С чем он будет отражать наступление русских? Нет, начальник артиллерии сделал все правильно, он просто выполнял свой долг. Но, вот что-то подсказывало Оку, что русские не станут вводить в бой резервы, а уж тем более атаковать. На это указывала вся прежняя нерешительность, с которой действовали русские. Скорее всего, генерал Фок ждал, когда ему дадут пинка, чтобы побыстрее оставить позиции и откатиться к крепости. Но генерал Оку, замахнувшись все еще никак не мог нанести того удара, который собьет русских с позиции. Один полк! Только один полк, сейчас находился против всей его армии и никак не желал оставлять свои позиции! Он командующий и у него есть чутье, нет ничего удивительного в том, что этого нет у начальника артиллерии, заботящегося об армии на своем участке. Но он видит только свою кухню, Оку же, всю картину в целом.
— Сколько осталось боеприпасов? — все же совладав с собой, поинтересовался командующий.
— Только неприкосновенный запас, по пятьдесят снарядов на орудие.
