В одних руках таких капиталов еще никогда в истории не концентрировалось, особенно учитывая тот факт, что не меньше трех миллиардов оказывались в несвязанной, высоколиквидной форме. Много это или мало? Если перевести эту сумму на современные рубли, то мы получим что-то порядка восьми триллионов. Примерно такую сумму составляла приходная часть бюджета Российской Федерации в 2010 году. Еще раз уточню - это только свободные и высоколиквидные активы, которыми обладал Александр по итогам 1867 года. Конечно, стабильные поступления у него были достаточно скромны и основывались в первую очередь на финансовых спекуляциях Моргана и продажах африканских алмазов, но даже и разовый капитал, единожды сконцентрированный в один руках, давал Александру колоссальные возможности.
Внутриполитическое положение было куда менее позитивно. Дело в том, что Российская империя как государственное образование в конце 1867 года находилась в очень тяжелом положении.
Во-первых, это, конечно, финансы. Доходная часть бюджета в этом году составила четыреста шестьдесят семь миллионов рублей серебром, что давало порядка десяти процентов дефицита, который нужно было как-то покрывать. Сюда же относились и долги, которые умудрился наделать покойный Александр II Николаевич - из пятисот миллионов государственного долга больше половины было на его совести. Точнее даже не столько на его, сколько на совести отошедшего от дел в 1866 году Александра Людвиговича Штиглица, занимавшего пост управляющего Государственным банком. Именно он для 'укрепления дел в казначействе' рекомендовал и организовывал получение в английских и голландских банках пятипроцентных займов. Так что в 1867 году внешний государственный долг превышал доходную часть бюджета - что не могло не 'радовать'. Конечно, Александр мог бы легко выкупить все государственные долги, воспользовавшись полученными в ходе войны активами, но никакого особенного к тому желания не имел по одной простой причине - это ровным счетом ничего бы не дало. Порядка двадцати пяти миллионов ежегодных платежей по процентам было ничто по сравнению с уходом пятисот миллионов фактически наличности. А ведь их можно было вложить в строительство тех же железных дорог и получить до семисот новых верст (около тысячи трехсот километров) первоклассных двухколейных путей с рельсами Р50. Много это или мало? Примерно такая протяженность железной дороги между Нижним Новгородом и Тюменью с заходом в Казань, Ижевск и Екатеринбург. Конечно, на Транссиб не тянет, но вложение получается куда как серьезное и интересное.
Впрочем, помимо долгов у бюджета Российской империи было очень много других проблем, таких как неупорядоченность ходящих в ней денежных знаков и полнейший хаос в налогообложении и таможенных пошлинах. Александр хорошо помнил, что одно только приведение в порядок учета и сбора налогов позволило увеличить бюджет генерал-губернаторства на две трети. Ведь многие средства самым банальным образом расхищались. А сколько уходило на взятки и утаивалось обеими сторонами? Плюс - самые разные мистификации и комбинации в духе гоголевских 'мертвых душ' дополняли 'радужную' картину финансов Российского государственного аппарата.
Во-вторых, решительным бедствием выступал совершенно прогнивший административный аппарат вкупе с чрезвычайно запутанной социальной моделью общества, которые были по своему уровню благоденствия на уровне финансов империи.
Как этим 'умирающим и бьющимся в припадках лебедем' управлять Александр не очень осознавал - и чем больше он перенимал дела, тем больше начинал понимать отца, который фактически самоустранился от большой игры и дал возможность сыну 'порезвиться'. Дела были настолько плохи, что доходило до курьезов, например, его личная финансовая активность была намного эффективней деятельности целого государства. Финансы пребывали в запустении, администрация сгнила, законы запутанные и во многом давно не отражают насущные реалии, образования по существу нет, дорог практически нет, промышленность хуже, чем в какой-нибудь карликовой Бельгии. Словом, сказка - а не страна.
Дверь в камеру со скрипом открылась. На пороге появился незнакомый барону мужчина с керосиновым фонарем в руках.
- Выходи, - но Александр Людвигович медлил в нерешительности, ему было страшно. Понимая, что этот 'товарищ' сам не выйдет, мужчина с фонарем кивнул куда-то в сторону, после чего в крохотную камеру вошли два крепких молодца и подхватили барона под руки. Дальше все завертелось - Александр Людвигович из-за плохого самочувствия не очень понимал и замечал происходящего и пришел в себя только помытый, побритый и переодетый, в каком-то просторном, но несколько затененном помещении Литовского замка. Скрипнула дверь, и вошел кто-то крупный, по крайней мере, уже не свежие доски пола надрывно заскрипели от массы его тела. Барон не оборачивался.
- Александр Людвигович, - Штиглиц вздрогнул от знакомого голоса, - надеюсь, мои люди обходились с вами вежливо? - Неспешными шагами его обошел Александр.
- Ваше императорское высочество...
- Величество, - Саша перебил его и выразительно посмотрел в глаза. - Сенат признал подлог Шувалова, и я был не только восстановлен в правах, но и принял престол по праву наследника.
- Не удивительно... - вполголоса произнес Штиглиц, кашлянул и продолжил. - Ваше императорское величество, могу я узнать, за что меня задержали? Я всю свою жизнь положил служению Отечеству и перед смертью, которая уже на подходе от старости ли, или от вашей руки, мне хотелось бы знать, за какое такое злодейство меня и мою жену держат в столь неприглядном месте.
- Как? Вам еще не сказали?
- Мне сказали, что я обвиняюсь в государственной измене, но без каких-либо подробностей.
- Александр Людвигович, вы обвиняетесь в попытке проведения государственного переворота, в ходе которого погибла моя семья, мой император и многие мои родственники. - У Штиглица глаза округлились от не то удивления, не то ужаса.
- Но...
- Что но? Александр Людвигович, не нужно строить из себя невинную овечку. Ваша связь с Ротшильдами получила полное подтверждение. - Штиглиц поперхнулся. - Мне известно, что всю эту канитель в Санкт-Петербурге финансировали они, а именно лондонский дом при активной помощи из Парижа. Я задержал большое количество исполнителей. - Саша выразительно посмотрел на узника. - И вы хорошо знаете, что у людей без кожи нет более секретов - они рассказывают все, что слышали даже в утробе матери. - Штиглиц содрогнулся.
