Впрочем, единоличная фотосессия у Глау продлилась ровно столько, сколько потребовалось двум, разозленным такой несправедливостью, самочкам для того чтобы добраться оттуда где они находились. Судя по мокрой чешуе и надувшимся животикам - опять охотились на рыбу. Так что пока коробок полностью не раскиселился и не распался на плесень и липовый мед, фотографий пять клубка из дракончиков вокруг коробка Иванов точно успел сделать.
Кстати, о звуках затвора фотоаппарата. Только теперь из подсознания донеслись воспоминания о том, что от группы гостей периодически что-то подобное доносилось. Поэтому сегодняшняя фотосессия вызвана, скорее всего, простым желанием добить пленки, чтобы не везти обратно в Центр 'мертвый груз'.
Пока я предавался размышлениям о нелегкой судьбе папарацци в белорусских лесах, Иванов добрался уже и до ВаСю. Кто бы сомневался... Затянутая в тонкое шелковое платьице стройная фигурка с доверчивыми жалобными глазами в пол лица, заинтересованно подергивающая очаровательными ушками. Изящные сандалии черными шелковыми лентами обвивающие стройные точеные голени. И белый кончик рыжего хвоста, постукивающего от нескрываемого любопытства по ноге. Просто сама невинность. Ню-ню... Хотя, фото должны будут получиться отличные.
Пока Иванов жестами пытался объяснить девушке, что же он от нее хочет, мои руки буквально сами собой обнаружили в кармане осколок одного из варварски извлеченных драгоценных, или скорее всего полудрагоценных, камней. После чего, эти же руки страшно зачесались. Поэтому примерно две минуты времени, пока ВаСю не надоело фотографироваться и она не спряталась от Иванова за моей спиной, были посвящены навеске на кристалл одного слабого и простого, как гоблинская дубина, плетения.
- Все же, ваша, как вы ее называете 'фотография', несовершенна по самой своей природе. Вот это гораздо более информативная вещь. - При этих словах камушек был протянут Иванову. - Накопителя, правда, за пределами действия источника надолго не хватит. Большой цикл, скорее всего, проживет, а дальше, как повезет.
Внимательно рассматривающему осколок кристалла, Иванову, выглядящему очень колоритно, с весящей на шее фотокамерой, пришлось дать небольшое объяснение и рекомендации по поводу такого неожиданного дара...
17.08.1941 г. Поздняя ночь. Все то же подземелье.
Довольно прищурившийся дроу, с лица которого уже несколько секунд не сходит скупая, но вместе с тем искренняя улыбка - это еще то зрелище. Причиной сей улыбки было предвкушение грядущей сцены показа спрятанной в глубинах переданного Иванову камня иллюзии. Хоть сам Ссешес при этом знаменательном событии и не сможет поприсутствовать, но хорошо развитое воображение позволяло предаваться веселью просто от самого факта. Факта того, что в недалеком будущем, почти за тысячу километров от густых крон деревьев, распростерших свои ветви над подземельем Дома Риллинтар, перед глазами недоверчивых зрителей, над невзрачным на вид обломком камня, согретым теплом человеческих рук, в воздухе возникнут две фигуры.
Если взглянуть поближе на параллельно обрабатываемые в длинноухой голове трау слои мыслей, то окажется, что где-то в середине этого слоеного пирога бродят интересные выкладки о том, что же особо смешного может быть в иллюзии обычного дроу, сощурившегося от ярких лучей полуденного солнца, хоть и в светлоэльфийском доспехе и прижавшейся к нему недовольно-заинтересованной фигурки любопытной, как любая себя уважающая лисичка, кицуне. Которая, к слову говоря, в процессе записи трехсекундной иллюзии недовольно, хотя и очень кокетливо, пошевелила очаровательными ушками и стыдливо махнула хвостиком.
Ну а в глубине, скрытый туманом подсознания, лежит прослойка сожаления о малой вместимости и несовершенстве использованного накопителя и о том что вдали от источника и без внешней подпитки отложенное проклятие, так и просящееся довеском к этой никчемной иллюзии, быстро выдохнется и не сможет долго находится в непроявленном виде. А ведь как было бы удобно - одним махом получить рычаги воздействия на всю верхушку 'Шепота тьмы' Дома СССР, или на большую ее часть. И чем Ллос не шутит - может быть и на членов верховного совета Дома, а может и на Главу.
Самый яркий, поверхностный слой мыслей, был занят в основном рассуждениями о том, что только за один взгляд, брошенный мельком на грядущую сцену просмотра голограммы, любой ролевик не сомневаясь продал бы душу. Сама компоновка: руководство Дома СССР на фоне повисшей в воздухе магической голограммы. Или сценка еще лучше - Лаврентий Павлович, тыкающий в иллюзорного трау указательным пальцем, и задающий умные вопросы вытянувшемуся по струнке Иванову.
Тряхнув головой, отгоняя столь необычные образы, Ссешес притушил иллюминацию зала. Тепло от стен и так позволяло спокойно ориентироваться, заливая окружающее непередаваемым серебристым светом, подсвечивая радиально расходящиеся углубления на стенах залы. Зачатки будущих коридоров и комнат уже имеющих крепкие проплавленные стены, но не освобожденные от наполняющего их грунта. Затраты на строительство и так превзошли все самые большие ожидания и стоили трех расплавившихся в процессе до потери кристаллической структуры накопителей. Именно поэтому метод формирования пустот с помощью надувки силового поля был применен только к центральному коридору и главной зале. Все остальные помещения еще предстояло очистить. О чем трау и не преминул объявить слишком уж расслабившемуся от увиденного Сергеичу.
- Ну что ж, основное мы рассмотрели, температура внутри терпимая, поэтому с сегодняшнего дня начинаем освобождать от пустой породы остальные коридоры и помещения. Только вентиляцию сейчас запущу и можно будет работать. А то некоторые немного расслабились в последнее время.
Так и застывший с приподнятой головой старшина, продолжающий пялиться на скрывшееся в полумраке окружающее великолепие, сдавленно прошептал:
- Так это что, не все еще?
Удивления в ответе Ссешеса было больше чем хорошо скрытого сарказма, но скажем честно, не на много:
- Сергеич, ты чисто как гоблин какой-то. Есть пещера в ней всем скопом и будем жить? Нет уж! В плане на завтра... - Тут трау поправил сам себя. - Уже впрочем, на сегодня, очистка вентиляционных шахт, бокового выхода и соединительного коридора к старому подземелью.
После этих слов, нащупав взглядом какую-то точку в полумраке потолка, трау взмахнул рукой и где-то в темноте, между колонн раздался звук удара и последовавший сразу за ним звон разбившегося стекла. Не успели еще осколки достигнуть пола, как из освободившегося от закрывавшей его крышки вентиляционного канала, медленно и как-то осторожно принялся выдавливаться под собственным весом столб насыщенного влагой грунта, разваливаясь в воздухе и с хлюпаньем разбиваясь о до этого момента чистый пол.
