– Согласен, – поддержал его Кирсанов, человек не просто умный, но квалифицированный как раз в этой области. – Объект выбран со знанием дела. Другой в предложенных обстоятельствах скорее всего был бы убит, если не с первого раза, то со второго – точно. Здесь же расчет был именно на то, что он выиграет, на пределе своих возможностей, но почти наверняка. Третий эпизод самый масштабный, в нем Александр Иванович победил уже не за счет физических и моральных качеств, а скорее – организаторских. Кроме того, тема развивалась по нарастающей. Вначале – экспозиция, нам показали вероятного противника, но сама задачка была несложная. Обычная трехходовка. Исполнители посланы на убой, но если бы, паче чаяния, покушение на диктатора удалось, эффект получился бы поразительный. На фоне непременно возникшей паники, которая легко могла перерасти в общую в смуту, мог быть введен следующий вариант. Какой именно – гадать не берусь…
В картине номер два Александру Ивановичу был предложен уровень посложнее. Шесть к одному, вдобавок при ощутимом огневом перевесе неприятеля. Я смотрел очень внимательно. Большинство из нас в этой стычке шансов на победу не имели. Никого не хочу обидеть – но факт.
Желаемый для противника вывод: «Я сильнее, умнее и хитрее, я вас не боюсь», – Александром Ивановичем был сделан. Правильно?
Шульгин молча кивнул.
Нет, что ни говорите, талантливый человек Павел Васильевич. Быть бы ему в положенное время шефом Корпуса Жандармов, если б, конечно, раньше себе шею не сломал в бюрократических интригах.
– И, наконец, – продолжил Кирсанов, – в Барселоне ему была дана возможность сразиться с организованным боевым подразделением в качестве уже не боевика-индивидуала, а старшего воинского начальника. И он снова выходит победителем. Уровень самооценки еще более поднимается, уверенность, что враг страшен, но не слишком опасен, становится доминирующей…
Он сделал паузу, видимо, соображая, не слишком ли разболтался.
– Продолжайте, Павел Васильевич, – поощрил я жандарма. – Вы очень четко все формулируете.
– Извольте. При всем своем остроумии и названных частных успехах стратегическую ошибку неприятель допустил. Даже две. Он не догадался, что мы умеем думать быстрее и оригинальнее его. Если верны слова о том, что в их мире много тысячелетий существует единое общество и единая мыслящая раса, у них давно уже нет стимулов оттачивать разум в решении настоящих военно-политических задач, дипломатических интригах, политическом и уголовном сыске. Поэтому здесь мы их уже переиграли. Я ведь не думаю, что, собирая всех нас здесь, Александр Иванович и Андрей Дмитриевич сами исходно не пришли к тем же выводам, что я позволил себе огласить…
– А зачем тогда вообще об этом заговорили, если и так все очевидно? – с долей яда в голосе спросила Лариса. До этого никто из женщин не произнес ни слова, за исключением междометий, которыми выражали свои эмоции по ходу фильма.
Кирсанов с достоинством наклонил голову с великолепным пробором в ее сторону. Чуть прищурился, его выразительные синие глаза опасно сверкнули.
– Прошу прощения, очевидно – из карьерных соображений. Увидел, что руководству по только ему известной причине не хочется растолковывать некоторые факты и соображения, вот и взял на себя труд. Глядишь, думаю, и зачтется при случае…
Все, кроме Ларисы, дружно рассмеялись, снимая накопившееся напряжение. Да уж, из Кирсанова карьерист еще тот! Единственный, пожалуй, в нашей компании человек, у которого полностью отсутствуют какие-либо амбиции, кроме чисто профессиональных. Своего рода аналог Шерлока Холмса или, если угодно, Бобби Фишера, который, убедившись, что играет в шахматы лучше всех в мире, не стал дальше защищать свой титул. То же и Павел Васильевич, вольный стрелок в мире тайных операций. А мог бы…
– Если же серьезно, то все это я говорю исключительно с целью экономии времени. Чтобы избежать долгих, не уверен, что плодотворных, дискуссий и сразу перейти к сути вопроса…
– А если мы именно подискутировать хотим и прийти к самостоятельным выводам, а не к тем, что нам, предположительно, собираются навязать? – не сдавалась Лариса, исключительно из вредности.
– Уж это я никаким образом не смогу вам запретить, даже если бы и имел такое право. Но вы позволите закруглить мысль? Вторая ошибка неприятеля заключается в том, что он настолько переоценил тонкость своего замысла и недооценил уровень подготовки объекта, что подставился… Я так понимаю, они были совершенно уверены в результате, причем, заметьте, их одинаково устраивали и победа и поражение своей ударной группы. Захватят Александра Ивановича живым – великолепно. Сумеет он отбиться – немногим хуже. Они настолько обнаглели, что послали на поле боя своих наблюдателей…
– А я думаю – координаторов, – вставил Шульгин, – или – корректировщиков.
– Вам виднее. Я не в курсе. Но если бы не это, партию они могли выиграть вчистую. Потери «пушечного мяса» для них наверняка несущественны. Зато сам факт, что мы узнали о существовании этих «элоев», а уж тем более их пленения, для них катастрофичен. Теперь мы информированы, мы настолько настороже, что стратегических перспектив для них я не вижу. Они же, в свою очередь, должны быть напуганы столь явным превосходством противника. Там ведь не только вы были, там нормальные солдаты сражались. И потому согласен с Андреем Дмитриевичем – нам нужно немедленно исчезнуть с театра военных действий, оставив противнику стратегическую пустоту.
Жандарм промокнул салфеткой слегка вспотевший лоб, поклонился, благодаря за внимание, сел.
– Парадокс, – сказал Берестин, – но – хороший парадокс. Самоочевидно, что захват территории как таковой для дуггуров ничего не решает. До тех пор пока существуем мы, здесь присутствующие, ну и наши союзники, конечно. Жаль, что на совещании не присутствует Антон.
– Уже присутствует, – сообщил форзейль, появляясь из боковой двери.
– Наконец-то, – вполголоса сказал Сильвия, когда остальные, лично с ним знакомые, различным образом, кто словами, кто жестами, его приветствовали.
– Теперь, можно сказать, компания в полном сборе, – констатировал он, садясь за столик так, чтобы оказаться ко всем лицом. – Обсуждение у вас идет вполне плодотворно, а я, в свою очередь, готов ответить на вопросы, могущие прояснить до сих пор не ясные моменты. Не знаю, успел ли Андрей или Александр сообщить, что с некоторого времени я – тоже один из вас, и не более. Лишен чинов и прав состояния, навсегда покинул возлюбленную родину и нахожусь в качестве политического эмигранта, как Ирина и Сильвия…
