– А ты что, тут поселиться удумал? – выбираясь из-за угла спросил Волк.
– Не… Я не оседлый, но ночевать лучше под крышей, чем в сыром лесу. Да и пожевать в хатах чего-нибудь сыщется.
– Тьфу ты… Помянул. – жутко скривился Витим Большая Чаша. – Не видал ты чем тут потчуют. Кроме как о брюхе, ни о чем думать не можешь.
– Не… Действительно? Плохая еда? Или смеетесь?
– Жаль, что все горит. – буркнул Сершхан, немного побледнев. – А то бы попробывал. Там еще много осталось.
– Та-а-а-к… По вашим лицам все ясно. Людоедская весь?
– Она самая. – кивнул воевода.
– Ничего себе! Почти под самым Киевом! Эдак когда-нить вернемся домой, а там…
– Типун тебе на язык! – сочно пожелал Волк.
– Други, пошто ругаетесь? – потирая лоб остановил их Микулка. – Лучше расскажите отчего такая мерзость берется?
– Людоеды-то? – засовывая меч в ножны переспросил Витим. – Да от лени. Есть такие выродки, что сеять не сеют, охотится тоже им лень, вот и жрут мертвячину. Кто помрет в веси, того и жрут. Раз ничего, потом вроде тоже, но постепенно перерождаются. Видал какие глаза у них? И ходят как чумные. Через некоторое время уже ничего кроме человечины есть не могут, воротит их от всего. Тогда не до лени становится, помирать-то не охота, начинают нападать на путников.
– И много таких?
– Да нет, мы видали два хутора больше чем в сотне верст от Киева. А вот весь первая.
– На заходе их больше. – нехотя пояснил Волк. – За Дунаем целые деревни такие. Вроде земля как у нас, а народ все же, видать, ленивее.
– Ну и ну… – поежился паренек. – А сколько их утекло? Надо бы подобивать, а то расплдятся.
– Они не плодятся. – презрительно фыркнул Ратибор Теплый Ветер. – Говаривают, что до девок их мужики не охочи, а бабы до мужиков. Семьями живут по привычке. Заразна сама лень, поглядишь на лентяя и сам медленней двигаться начинаешь. Не замечал?
– Не, мне лениться недосуг, надо Диву спасать. Так что с оставшимися делать?
– Ящер их знает! – сплюнул Витим. – Не гонять же ночью по лесу! К утру поглядим. А пока в хате запремся, чередой сторожить будем. И найдите что-нить пожевать! Брюхо к спине прилипает!
Они, отловив коней, облюбовали домик подальше от бушевавшего пламени, был он самым чистым на вид, большим и основательным. Одна беда – мужики-то в лес побежали с испугу, а бабы, из тех что уцелели в разгул людоедства, заперлись в домах, их плач и причитания глухо раздавались из-за обеленных стен.
– Нда… – задумчиво протянул Волк. – С этими что делать? Все же бабы… Небось и девки есть. Неужто и они тоже… человечиной, а?
– Как выпить дать. – невозмутимо подтвердил Витим. – Ежели такая дрянь завелась, то она изводит все, что на нее не похоже. Это отличительная стать любого зла – уничтожать все вокруг.
– Так что ж их мечом? – испуганно выпучил глаза Микулка.
– Можно, конечно и ножом… – безразлично пожал плечами Ратибор Теплый Ветер. – Но измараешься больно. Мечом сподручнее.
– У меня рука не подымется… – твердо сказал Волк.
– Я как-то тоже не в настрое. – отвернулся Сершхан.
– Вот так всегда. – грустно вздохнул воевода. – Самая дряная работа достается нам с тобой. Пойдем, Ратибор, чего время тянуть?
– В доме не надо, замараем все. Ты их выгони за окол, я их там встречу.
Он перепрыгнул через перекосившуюся жердь заросшего бурьяном огорода и побрел к околице, нехотя стягивая с плеча лук.
Витим закинул повод коню на спину, подошел к дощатой двери и одним ударом здоровенного кулака вышиб ее вовнутрь. Микулке показалось, что изначально дверь открывалась все же наружу. Изнутри донесся жуткий визг и сочная оплеуха, от которой скривились все, стоявшие на улице, даже кони морды отворотили.
Вскоре из сеней вылетела взрослая баба, с визгом ухнулась на четвереньки и поползла, собирая пыль и без того грязным подолом, следом за ней выскочили две девки, побежали петляя к околице. Паренек разглядел, что у одной глаза явственно сверкнули нелюдским отблеском, отразив выползшую из-за верхушек деревьев луну.
– Стой! – заорал он срывая голос. – Ратибор, не стреляй!
Витим не успел еще выйти из дома, а Микулка уже вскочил на коня и ринулся вдоль по улице, подняв целую тучу пыли.
– Не стреля-я-я-й!!! – снова выкрикнул он, обгоняя бегущих женщин. – Погоди, заради Богов!
Людоедки шарахнулись от несущегося галопом коня как воробьи, едва под копыта не попали, но молодой витязь их все же опередил, первым выскочив на окол.
– Ратибор!
– Чего тебе? – хмуро донеслось с ближайшего дерева.
– Не стреляй, дай слово молвить.
– Да куда уж теперь стрелять, ищи ветра в поле!
И действительно, девок уже и след простыл, а баба с трудом продиралась в ночь сквозь густой подлесок.
Они вдвоем вернулись к освободившейся хате, друзья встретили их напряженным молчанием.
– И как ты сие объяснишь, человече? – не выдержал наконец воевода.
– Чего уж проще… – склонил голову паренек. – Они с нами не бились. Значится не враги. Мужиков мы побили, погнали, коль не ночь, то и добили бы. Я бы слова супротив не сказал, еще и помог бы. А бабы на нас с дрекольем не лезли. Получается, что мы как тати, поубивали бы их лишь потому, что нам заночевать в ихнем доме приглянулось. Разве так можно? Мы же не звери…
– Дурень! – рубанул ладонью по воздуху Ратибор. – Ну и дурень же! Да эту весь нужно извести под корень, чтоб и следа не осталось! Мы сдюжили, а ежели путник послабже проедет? Как раз к ним на ужин. Где твоя справедливость? Выродки, значит, пусть живут, а добрый человек для них сытью будет? Защитник… Да тебя за это Ящер первым запряжет! Сможешь теперь спать спокойно, зная, сколько из-за твоей дури народу пожрут?
– Тогда бей всех. – поднимая глаза молвил Микулка. – Почему только этих? Где же тогда твоя справедливость?
Ратибор ничего не оветил, только засопел зло.
– А вам не кажется, что Микула прав? – тихо спросил Сершхан. – Взять тех же ромеев. Они бы что? Прошлись бы деловито, повытягивали всех на улицу, поставили бы в ряд и побили стрелами. Умно, практично. Во имя добра и света. А по мне ворога надо бить в бою. Не после драки кулаками размахивать. Тот кто идет на тебя, тот ворог, кто не супротив, значит нечего его трогать зазря.
– А если потом пойдет? Да еще со спины? – поддел его Витим.
– Тогда и бить. Тогда! Не раньше, не позже. Не издумывать себе всяческую опасность, а бороться с той, которая есть. Коль по твоему судить, тогда надо запретить ковать мечи. А вдруг попадет в дурные руки?
