Ага! Слева, в одной из изб, что-то мелькнуло, Лешка заметил боковым зрением… И тут же распластался в траве, услышав, как просвистела стрела. Между прочим, над самым ухом! И, раздраженно дрожа, впилась в повалившийся прогнивший забор.
— Леонтий! Лука!
— Изыди, отродие диавольское! Господи, спаси и сохрани…
Они!
— Да я это, парни, я, Алексей!
В ответ снова прилетела стрела, едва не поразив Лешку в плечо. Вот, черти…
— Да не стреляйте вы… Ну, как объяснить еще?
Господи! Алексей вдруг осознал, что кричит по-русски. И тут же исправился:
— Глаза-то протрите, отроки! Что, не узнали, что ли? Это ж я, Алексей!
— Не похож ты на Алексея, кентаврий сын! — отозвались из избы. — Отродье сатаны — вот ты кто!
— Сами вы отродья, — заругался Лешка. — Ну, Христом-Богом клянусь, я это!
Молодой человек поднялся на ноги и перекрестился.
В избе задумались — правда, пока замолкли, но и стрел больше не слали. Хороший знак.
Наконец, попросили подойти ближе. Алексей послушно подошел, улыбнулся:
— Ну, что, Аристофана еще будем ставить?
— Алексий! Алексий! Я ж тебе говорил, а ты — дьявол, дьявол…
С шумом криком и хохотом из избы выскочили близнецы — грязные, босые, в шортах и майках. Подскочили к Лешке, обнялись… Леонтий даже смахнул слезу:
— Алексей, друже… Вот уж, не чаяли тебя здесь встретить. Мы, вообще, где?
Лешка хмыкнул:
— А сами-то как думаете?
— Даже не знаем… Мы помощь-то в деревне нашли, мужики тамошние, как услыхали про татар, так собрались быстро — кони, луки, рогатины. Ну и мы с ними поскакали к тебе на выручку, крики услышали — ты про засаду кричал…
— Услышали, значит? — Алексей улыбнулся. — Ну, вот и славно.
— А потом, потом вдруг та-ак громыхнуло, что аж лошади присели, — перебивая брата, замахал руками Лука. А мы с Леонтием к болотине кинулись… Тут снова гром, потом глядь — и солнце! Яростное такое, жгучее…
— И зверь рыкающий! Зверь железный!
Оба близнеца размашисто перекрестились.
— Мы бежать, — продолжал Лука. — Затаились в лесу — вроде, зверь за нами не погнался.
— Да их там два было, зверя-то, — вмешался Леонтий. — Один — как закатное солнце, другой — словно небо. Мы посидели, после давай тебя искать — не нашли, там какие-то люди были, у зверей, но мы к ним не подходили. Пошли по дороге, в деревню, ну, в Амбросиевао, к старосте Епифану… Дошли до реки… А там град чудной!
— Два дома, почти, как в Константинополе, — взахлеб пояснил Лука. — Правда, куда безобразнее.
— А у реки парни сидели… одеты чудно, — Леонтий с улыбкой хлопнул себя по коленкам. — Потом купаться стали… Ну, мы с Лукой тут и смекнули — одежда наша грязна, да и тут, видать, по другому одеваться принято. Платье свое от грязи отмыли, искупались… ну и Лука предложил у местных одежку схитить.
— Это не я, это ты предложил! — тут же возразил Лука.
— Хорошо… пускай я. Но ведь мы в этой одежке из того места выбрались, никто на нас и внимания не обратил.
Леонтий вдруг улыбнулся:
— Как это никто? А та красивая женщина верхом на странной двухколесной коляске? Она нам улыбнулась и рукой помахала. Видать, хорошая женщина.
— Ишь, понравилась, — хмыкнул Лука. — Алексей, а каких мы дев в лодке видели?! Ты бы, ежели б такое углядел, наверное, умер бы! Красивые. голые… ну, почти…
— Да тут все почти полуголыми ходят, вот уж не думал, что так принято в Русии! — Леонтий покачал головой и пояснил. — Мы по солнышку шли, к болоту. Думали, может, не туда свернули, может, где-то в другой сторонке Амбросиево?
— Тут, в этой деревне, тетиву нашли, лук изладили, стрелы. Думали дичь подстрелить — изголодались ведь.
— Угу, дичь… Меня чуть не подстрелили!
— Так мы это… Когда сворачивали агроменная самобеглая повозка едва за нами не погналась — ка-ак сверкнет глазищами! Насилу спаслись. А тебя ведь, друже, извини, признать трудно. Мы думали — вот она, погоня! Сейчас и другие набегут, и плохо нам будет… Вот и стреляли. Не, не наповал, так, ранить толок хотели… чтобы за нами не шел. Ну, слава Богу, что так все сладилось! Куда сейчас пойдем, в Амбросиевку, к Епифану?
— Да… — Лешка раскрыл дипломат, вытащил плитку шоколада, развернул и, разломив, протянул ребятам. — Ешьте.
Близнецы принялись жевать…
— У-у-у, вкусно!
— Ну, подкрепились?
— Да еще бы неплохо.
— Ха, Алексей, у нас же лук! Сейчас дичину подстрелим… Вот только соли бы…
— И огнива неплохо б, — в том ему с усмешкой заметил Лешка. — Вы дичь-то, что, сырой есть собрались?
— А-а-а… Да мы не подумали.
— Не подумали… Вот что, сейчас идем в одно место…
— В Амбросиево?!
— Гм… Почти. По дороге вести себя скромно, ни на что глаза не таращить, ни кричать, от самобеглых повозок, буде таковые встретятся, не шарахаться!. Пусть думают, что мы свои, ясно?
Близнецы серьезно кивнули.
— Со всеми встречными-поперечными разговаривать буду я, — строго инструктировал ребят Алексей. — Вы скромно помалкивайте.
— Так мы и речи русской не ведаем. Хотя, она на болгарскую весьма даже похожа.
— Тем более. Ну, все, — Лешка захлопнул дипломат. — Идем.
По пути встретилось пара лесовозов, близнецы держались хорошо, даже не дернулись, лишь побледнели, когда машины проползали мимо с надсадным воем.
— Господи! — Леонтий перекрестился, поморщившись от выхлопных газов. — Так, верно, пахнет в Аду! Ну и Русия! Вот уж не думал, что тут такие чудеся творятся! Самобеглые повозки — надо же! Слышь Лука? Рассказать потом кому — не поверят.
— Расскажите, расскажите, — с ухмылкой подначил Лешка. — Уж точно — прослывете гнуснейшими из лжецов. Думаю, ведь не по всей Руси такое, — он обернулся назад, в сторону скрывшихся за поворотом лесовозов, — а только здесь.
В Касимовку Алексей пошел обходной дорожкою, вдоль ручья, тем более, что именно там, на отшибе, среди дачных домов находилась и изба бабки Федотихи, «одной колдуньи», как было сказано близнецам. Те, правда, никак не могли взять в толк, зачем им колдунья, а Лешка лишь сказал «надо» и больше ничего не пояснял, как парни не выспрашивали. Отмахивался — потом, мол, поймете.
Пройдя мимо аккуратных, затянутых сеткой-рабицей, дачных участков, путники остановились у добротного серого дома, рубленого в лапу и крытого новым шифером. Дом был окружен дощатым забором с табличкой «Осторожно, злая собака», но Алексей знал уже, что на самом-то деле никакой тут собаки нет, а потому, велев близнецам подождать на улице, решительно поднялся на веранду и постучал в дверь. Бабка была дома — ее красная «Таврия» стояла чуть позади веранды.
