- «А что Макаров?»
- «Да не будь Макарова в Артуре, дождался бы я спокойно высадки японцев, да отошёл бы себе спокойненько вверх по Ляохе… пока бы не сел на мель где-нибудь у Санчихе… потом с чистой совестью взорвал бы корабль, да и поехал бы во Владик, получать свои мечи к ордену Святой Анны 2-й степени „за труды и распорядительность по охране порта Инкоу и проводке канонерской лодки по реке Ляо“…»
«А теперь, что же?»
«Не поверите… стыдно!»
Тидеман только головой покачал…
Стратонович ещё подлил ему чайку и попросил: «Слушайте, голубчик, не в службу, а в дружбу… Вы ведь как-то с журналистами дружите?»
Тидеман рассмеялся: «Был тут у меня один японофил, американец… так Россию в своём листке полоскал, такие помои лил… теперь – завзятый русофил и японофоб!»
«Как же Вы его переубедили?»
«Была охота, с этим дерьмом американским в дискуссии вступать… я его перекупил. У них, американцев – кто босс, тот и умнее… ежели ты богаче – значит, тебя их протестантский боженька возлюбил, значит – твоя и правда…
Да Вы, верно, его рассказишки читывали? Лондон, Джек? Нет? Ну и не надобно… не Куприн! О Чехове я уж и не говорю…»
«Ну раз так… запустите утку, что наш „Сивуч“ разоружается…»
«Да без вопросов… ныне же запустим, пусть себе летит и крякает… жёлтая!»
…«… Пока мой собеседник возмущенно ковылял взад и вперед, я снова поддался романтическому обаянию тумана. Да, в этом тумане, несомненно, была своя романтика. Словно серый, исполненный таинственности призрак, навис он над крошечным земным шаром, кружащимся в мировом пространстве. А люди, эти искорки или пылинки, гонимые ненасытной жаждой деятельности, мчались на своих деревянных и стальных конях сквозь самое сердце тайны, ощупью прокладывая себе путь в Незримом, и шумели, и кричали самонадеянно, в то время как их души замирали от неуверенности и страха! Голос моего спутника вернул меня к действительности и заставил усмехнуться. Разве я сам не блуждаю ощупью, думая, что мчусь уверенно сквозь тайну?
Ведь совсем недавно я верил, что в сердцах русских есть хоть капелька Гордости, Смелости, Чести Белого Человека… но они – грязные потомки рабов и сами рабы „Tsar-batiushka“, способны только пресмыкаться перед лицом доблестных сынов Аматерасу… и они -эти желтокожие дети Восходящего Солнца, с весёлым смехом разорвут на носовые платки трусливо спущенное русскими знамя…
Да, спущенное, потому что русская канонерка „Sivvytsh“, которая, поджав хвост, удрала вчера вверх по Реке, сегодня – трусливо разоружилась!» Джек Лондон, фельетон «Морской „волк“ и Японские львы»
… Для блокирования «Сивуча» адмирал Дэву выделил отряд капитана второго ранга Нисиямы (канонерки «Tsukushi», «Atago», «Uji» и 12-й дивизион эскадренных миноносцев).
Наиболее противненькой была первая… Мореходный корабль в 1400 т, сильно вооружённый – 2х9.8 дюйма (240 мм),, 4х4.7 дюйма (120 мм), скорость 14 узлов… вообще, можно было считать её броненосцем береговой обороны… у неё броневой пояс в 114 мм, и траверсы -50 мм.
«Атаго» – просто старая калоша… 600 тонн, 4х120 мм, 10 узлов… брони нет совсем… и артиллерия расположена казематировано – по углам четырёхугольника, так, что в каждую сторону могло стрелять только одно орудие…
«Уджи» – речная канонерка… 4х76-мм… это не серьёзно…
Миноносцы – «Хато», «Хибари», «Като», «Киджи» – старые, по 152 т, скорость в лучшие времена 29 узлов, 2х351-мм торпедных аппарата, 2-3 малокалиберных пушки…
Короче, к русской, загнанной в угол канонерке относились так, как она этого заслуживала…
Осталось придти и забрать её…
Город Инкоу лежит себе, пыльный, на левом берегу мутной, коричневой реки… на правом берегу – станция железной дороги, кумирня, русский посёлочек…
Канонерская лодка «Уджи», под гордо развивающемся флагом Императорского Флота пересекла бар в устье Ляо-Хе, и уверенно, ничего не опасаясь, вышла на траверз города… от городской пристани отчалила шампунька с вымпелом русского МИДа… в лодке стоял, одетый в шитый золотом парадный мундир, с треуголкой в руке, консул Тидеман…
Приблизившись к канонерке, он громко и чётко произнес (по – японски): «Вынужден предупредить господина капитана японского военного судна – вы приближаетесь к демилитаризованной зоне, находящейся под юрисдикцией Гаагской…»
Японец взмахнул зажатой в кулаке белой перчаткой. Залп из картечницы Норденфельда продырявил борт шампуньки, снёс за борт мачту с похожим на раскрытый веер парусом… захлёбываясь кровью из пробитой груди, рухнул на руки верного китайца коллежский секретарь Тидеман, 22 лет от роду…
… У Инкоу река делает крутую петлю – начиная течь почти в обратном направлении… и поэтому японцы увидели «Сивуч» слишком поздно, чтобы среагировать… а на русский корабль передавал флагами сигналы береговой пост на Храмовом холме…
За двадцать лет службы русские комендоры стреляли только по учебным щитам… но и сейчас дистанция была – речная! Честно говоря, можно было не тратить на такое убожество дорогой снаряд главного калибра… да Стратановичу уже про консула доложили.
Русский бронебойный снаряд вошёл в японскую канонерку, как топор в фанерный ящик: аккуратно развалив её наполы… после этого «Сивуч» дал ход, и пошёл вниз по реке, набирая скорость… прошёл через облако дыма и пара, клубящееся над кучей плавающих в воде обломков… утопающие японцы хватались за борта, а матросы миролюбиво пинками сбрасывали их назад в реку, побуждая плыть к берегу. На берегу японцев уже ждали – на правом берегу – казаки Мищенко, отрабатывавшие на них «баклановский» сабельный удар – и этим японцам положительно везло! Потому что на левом берегу их вынимали из воды и тут же вязали гостеприимные китайцы… большие затейники!
… Встреть японцы «Сивуча» в открытом море – всё закончилось бы легко и просто… японцы, с безопасного расстояния, не давая русским приблизиться, расстреляли бы его с кормовых углов… а потом добили бы торпедами…
Но японский командир, заболев «болезнью красных глаз», решил поскорее дорваться до складов торгового Инкоу… Японские корабли вошли в реку – и сейчас, преодолев мелководный бар, вставали на якорь у городской пристани… палубы их чернели от вооружённых карабинами и саблями десантников в белых гетрах, радостно притоптывающих башмаками в предвкушении грабежей и насилий.
Увидав «Сивуча», японцы радостно закричали «Тенно Хейку Банзаааай!» – потому что ожидали увидеть на его мачте свой флаг… Выстрела они не слышали! Всё-таки ветер, в другую сторону, пять баллов… высокий берег, опять же.
А тут как раз русские носовое перезарядили… Русский снаряд, неторопливо вращаясь, аккуратно врезался прямо в броневой пояс «Цукиши» на левом крамболе… на дистанции 2975 метров пробиваемость – равна половине калибра снаряда. Пробил он пояс, пробил угольную яму, пробил котёл, изменил траекторию, пробил переборку, снёс с фундамента паровую левую машину… поблукал слегка по низам, дырявя переборки одну за другой… куда-то зарылся… успокоился… улегся на нижней палубе, как поросёнок… стал, остывая, потрескивать… взорвался, меланхолично так…
