Лейтенант нажал на кнопку и из рукояти вырос язык зеленого пламени. Уже зная остроту своего нового оружия он нешироко размахнувшись, подрубил сперва один ствол, потом второй. Третий рубить не стал – жалко стало.
Тут же захрустело, затрещало, запахло свежим древесным соком и оба ствола, упав один на другой, загородили танку дорогу вперед.
Кроны сосен еще вздрагивали, когда в стволы уперлись гусеницы боевой машины. Железо с натугой драло кору, летели клочья какой-то зелени, но – и только.
Не теряя времени, пограничник обежал вражеский танк и уронил позади него ещё пару стволов. Внутри сообразили, что что-то идет не так. Двигатель перешел на холостой ход, и танк повернул башню.
Тогда лейтенант прыгнул на броню и рукояткой несколько раз саданул по люку. Подождав десяток секунд, он еще постучал и крикнул.
– Вылезай! Приехали.
Несколько раз танк дернулся туда-сюда, но завал, что впереди, что сзади держался крепко. Но даже если б не выдержало дерево, у лейтенанта имелся способ обездвижить это железо под собой. Но это на крайний случай. Лучше б его все-таки взять неповрежденным. Незваные гости посчитали так же. Танк еще раз дернулся и встал. Экипаж, похоже, задумался о том, что будет дальше. Гриша Бунзен усмехнулся. Те, под броней, не понимали, с кем связались.
У старшины дела также шли неплохо. Сообразив, что первый танк попал в засаду, танкисты второго дали задний ход, чтоб вернуться на полянку, но задней скорости его танку явно не хватало. Так что Охрименко даже на своих кривых кавалерийских ногах без труда догнал железную махину.
Сидя на броне лейтенант увидел как поворачивается башня и ствол пулемета плавно выбегает навстречу старшине. Лейтенант вскочил, чуть не упав поскользнувшись.
– Старшина! Ложись!
Старшина и сам сообразил. Ловко работая локтями и перекатываясь, старшина перебрался за дерево и там, невидимый башенному стрелку, догнал танк. Солдату умевшему вскочить на несущуюся галопом лошадь не трудно было бы запрыгнуть на броню, но старшина поступил иначе. Жаркое лезвие нового оружия обрушилось на убегающую гусеницу. От этого удара расколовшийся трак отбросило в сторону и под жалобный рев двигателя гусеница разматываясь, разлеглась по траве. Уже не в силах двигаться по прямой танк крутанулся на месте, но старшина отпрыгнул от него как от брыкливой лошади и не торопясь уже – никуда теперь железка с места этого не сдвинется – рубанул по второй бесконечной железной ленте. Та мгновенно разлетелась на траки.
Башенный пулемет выдал длинную очередь. Стрелок уже стрелял явно от изумления, и попасть ни в кого не мог. Но старшине эта самодеятельность не понравилось, и, опершись на обломок передней звездочки, раскаленной до вишневого цвета, он вскочил на броню и в один удар обрубил ствол. Пулемет поперхнулся и смолк. На всякий случай Охрименко отрубил ствол второму пулемету. Наклонившись к люку, словно от этого там могли лучше слышать, он крикнул.
– Эй, вы, сардины марокканские! Сами вылезете или прикажете вас как из банки выковыривать?
В наступившей тишине стало слышно, как где-то стучит тракторный двигатель. Лейтенант довольно кивнул. Первый танк доедет сам, а второй утянут трактором. Он слез со своего трофея и подошел поближе ко второму танку.
Старшина знаком показал, что хочет сделать, и лейтенант кивнул. Все равно танк уже никуда не годился, а особистам хватит и одного.
Охрименко осторожно, чтоб не поранить никого, и не убить медленно погрузил «лезвие» в броневую сталь. Металл задымил, потек тяжелыми каплями. Внутри кто-то вскрикнул. Не от боли, а скорее от удивления. Медленным круговым движением пограничник обвел вокруг танкового люка полную окружность. Резко, не давая расплавленному металлу застыть, ударил кулаком. Круг с неровными краями провалился вниз и там кто-то заорал. Обжегся, наверное…
Старшина заглянул. Снизу на него глядели две пары круглых от смешанного с ужасом изумления глаза.
Пограничник подмигнул лейтенанту и в голос заорал.
– Вылезайте, гады, пока я ваше железо вместе с вами на стружку не перевел… Сами видите теперь все равно хуже уже не будет.
Год 1930. Июль
Республика Франция. Париж
…Плюшевые занавеси темно-багрового цвета закрывали окно Парижского отеля не полностью, и из его середины лился ласковый солнечный свет. В номере, вокруг стола в добротных креслах, возможно неживших в себе тела графов и баронов сидело трое советских людей и решали одну очень важную проблему.
– Какие условия вам необходимы для работы? – деловито спросил Дёготь.
– Объект, как я понимаю, уже подвергался гипнотическому воздействию?
– Да.
– Тогда все просто. Мне нужно остаться с ним наедине хотя бы на 2–3 минуты. Ну и естественно, чтоб никто не мешал и чтоб объект был спокоен…
У Федосея брови поползли вверх, он уж хотел было спросить на счет того не нужно ли при этом присутствие Британской королевы или американского Президента, но Деготь спросил.
– По другому нельзя?
Товарищ Орландо развел руками с искреннем сожалением.
– В другом случае я не могу гарантировать…
Деготь посмотрел, как сдувается Федосей и пожал плечами – делать нечего, придется обеспечивать… Конечно, легко сказать.
– То есть необходимо помещение, – загнул палец Федосей.
– И ничего не подозревающий клиент, – добавил Дёготь.
– То есть помещение, куда он пойдет добровольно, – сформулировал Федосей.
– И несколько минут наедине, – подытожил сотрудник Спецотдела ОГПУ.
Пару минут они смотрели на друг на друга. Дёготь выстукивал что-то по подлокотнику кресла, а Федосей ногой выписывал эллипсы. Трудно было предположить, что в головах троих мужчин сейчас происходила одна и та же работа.
– Столик в ресторане? – предположил Федосей – Знаете, бывают такие выгородки.
– В принципе возможно, – согласился третий товарищ. – Если отдельный кабинет…
Дёготь тряхнул головой.
– Ха! Как ты его туда затащишь? Письмом от таинственной незнакомки?
– Хотя бы, – не сдался Федосей. – Сам знаешь, что в юбке иногда проще запутаться, чем в сети…
Сберегая время Дёготь не стал спорить. Просто записал это на листочке за номером один.
– Ладно. Что ещё?
– Туалет – понизив голос, не то предложил, не то спросил Малюков. Дёготь совершенно серьёзно сказал:
– Две минуты спокойствия – пожалуй. Но вдвоем…
– Общественный туалет, – пояснил Федосей. – Там кабинки.
Их третий товарищ достал папиросу и разминал её пальцами.
– Лучший вариант – пригласить его к врачу на обследование.
Он прищурился, вспоминая что-то приятное.
– Только в нашем положении это, пожалуй, невозможно…
– Сломать ему ногу? – оживился Федосей. – Слегка отравить?
– Вариант…
– Еще примерочная в большом магазине готового платья. Оденем товарища Орландо как продавца.
– Полицейский! – Перебил его Федосей. – Полицейский может остановить его для разговора. Форму достать сможем?
– Сможем.
Тихонько куривший в сторонке гипнотизер, выпустил колечко и негромко обронил.
– Лифт.
В головах чекистов быстро проскакали нужные мысли.
– Лифт…. Отлично! Думаем дальше…
Билеты в цирк профессор нашел у себя на пороге. Он открыл дверь, а они уже лежали, словно дожидались его, чтоб обрадовать. Слава Богу лежали они снаружи, а не внутри. Несколько секунд подумав, он, не опасаясь неприятностей, поднял конверт и вошел к князю, что жил напротив.
– Посмотрите, князь. Мне сделали подарок.
– Что там у вас? Надеюсь не Советский паспорт? Бойтесь данайцев…
– Слава Богу нет. Всего лишь билеты в цирк.
Новости князь даже казалось, обрадовался.
– А-а-а-а! Значит, нашли они нас!
– Кто?
– Большевики, разумеется.
Разглядывая билеты, профессор спросил:
– Почему большевики? Может быть американцы? Том уже, наверное, в Вашингтоне?
– Может быть, конечно, и они. – не стал сопротивляться князь – Только чувствую я, что это красные… К тому же нам-то не все равно? Маховик крутится.
– И то верно…
Князь покрутил билеты в руках.
– Цирк Франкони! Неплохое заведение, я вам доложу… Бывал. Не то чтоб я вам завидую, но все же… Придется вам Владимир Валентинович все-таки сходить туда.
Профессор взглянул в окно. Над Парижем собирались дождевые тучи.
– Стоит ли? И так ведь все понятно… Хотят выманить, чтоб посмотреть что тут у вас…Топорная работа. Пожалуй, это и впрямь большевики.
Князь поднялся, подошел к кровати и достал из-под подушки револьвер.
– Ничего, профессор. Вы зонтик возьмите, а мы устроим засаду и посмотрим, кому и что тут понадобилось. А чтоб вам было не скучно с вами пойдут ротмистр и есаул.
Профессор не успел возразить.
– Для моего исключительно спокойствия.
– Может быть все же не ходить? – нерешительно сказал профессор, глядя в хмурое небо. – И так ведь все ясно…
