Год 1941 Священная война - Александр Борисович Михайловский

Мои «Верные» слушали меня молча, потому что им наши с Коброй возможности были ведомы и прежде, однако местные уроженцы были до глубины души потрясены зрелищем тотального уничтожения.

- Товарищ Серегин, а что это вообще было? - спросил меня полковник Турбин.

Я вздохнул и постарался объяснить:

- Это было применение градиента фундаментальных сил Мироздания - Хаоса и Порядка, взаимодействие которых приводит в движение все физические процессы во Вселенной, точно так же, как положительные и отрицательные заряды в электричестве заставляют светиться лампочку и крутиться электромотор, а при их непосредственном контакте случается нечто вроде короткого замыкания. Я, помимо всех прочих своих титулов, адепт Порядка, сержант Кобра - адепт Хаоса, и наши мечи - это не только колюще-рубящий инструмент и парадный аксессуар, но и мощные магические инструменты, иначе именуемые атрибутами. Если бы мы враждовали и ненавидели друг друга, то непосредственный контакт наших мечей при очной схватке вызвал бы к существованию сферу уничтожения, мощностью равной взрыву нескольких миллионов тонн тротила. Но так как мы одна команда и наша ярость направлена не друг против друга, а на общего врага, при сближении клинков на определенное расстояние между ними возникает нечто вроде вольтовой дуги, которую мы усилием воли можем нацелить на то, что вызвало взрыв нашей благородной ярости. В тот момент, когда в вашу сторону полетели химические снаряды, взрыв такой ярости затопил нас с головой. И солдаты нашей армии, и советские бойцы - для нас все одно свои, а за своих мы готовы любого врага обратить в пепел и развеять его по ветру. Имейте это в виду, товарищи.

- И что дальше, товарищ Серегин? - спросил полковник Глазков. - Война закончена и мы победили?

- Мы победили только в этом конкретном сражении, так что война еще далеко не закончена, а только начинается, - ответил я. - Однако бегать так же прытко, как прежде, у германской группы армий «Юг» уже не получится, потому что пробивная мощь ее танковых дивизий с сегодняшнего дня обратилась в прах. Теперь фронт влипнет в землю по рубежу старой границы, и начнется совсем другая, правильная война. Я за этим прослежу. Впрочем, это не вопрос полкового, бригадного, дивизионного или даже армейского масштаба, и обсуждать его пристало только с товарищем Сталиным...

- Но все же, товарищ Серегин, поясните нам хотя бы в общих чертах, какую войну вы считаете правильной? - спросил полковник Турбин.

- Немцы рассчитывали, - сказал я, - что за счет общего двукратного превосходства над первым стратегическим эшелоном Красной Армии и десятикратным превосходством на направлениях прорыва, внезапности нападения и преимущества в подвижности механизированных частей они сумеют добиться опережения в развертывании и смогут всей массой своих войск громить выдвигающиеся вразнобой из глубины дивизии Красной Армии. Дополнительными факторами в их расчетах было наличие развернутой армии военного времени с боевым опытом войны в Европе и отсутствие такого опыта у Красной Армии, ибо герои Халкин-Гола или даже Финской войны уже успели уволиться в запас, да и участвовала в тех сражениях лишь ничтожная часть советских вооруженных сил. План «Барбаросса» отличался фантастическим безумием: германские генералы планировали за шесть недель пройти с боями от Бреста до Москвы и там продиктовать Советскому Союзу условия капитуляции. Скажу сразу: в моем прошлом ничего подобного у них не получилось - за четыре года ожесточенной войны Красная Армия сумела перемолоть немецкую военную машину, обратить нашествие вспять и закончить войну на пылающих руинах Будапешта, Берлина и Вены. Только потери тогда у Советского Союза были страшные, ибо на пике своего похода за обширными поместьями и послушными рабами белокурые бестии смогли прорваться до ближних подступов к Ленинграду, Москве, Воронежу, Сталинграду и к предгорьям Кавказа. Теперь все будет совсем не так. Фронт стабилизирован в общих чертах по линии старой границы (за исключением Белоруссии, где он проходит по Днепру), германские ударные подвижные соединения потеряли свою пробивную силу, и теперь обе стороны будут готовиться к следующему раунду схватки. А вот об этом я буду говорить только с товарищем Сталиным, ибо в подобных вопросах чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Однако сейчас у нас осталось еще одно недоделанное дело. Я имею в виду ликвидацию штаба первой танковой группы, который в настоящий момент расположен в селе Полонном. Товарищ Глазков, эта работа как раз для вашей бригады. Десантники вы, в конце концов, или нет?

- Так точно, десантники, - ответил мне командир 211-й воздушно-десантной бригады, - да только...

- Никаких «только», товарищ Глазков! - ответил я. - Через несколько минут сюда прибудут четыре больших десантных челнока типа «Святогор», как раз по числу ваших батальонов. Высаживаться будете посадочным способом с четырех концов, под прикрытием двух эскадронов «Шершней». В Полонном сейчас только штабные, связисты и тыловики, так что после последних дней боев эта работа для вас станет отдохновением души. В плен берите только старших офицеров и генералов, а остальных, не колеблясь, пускайте на мясо. Ну что, товарищ полковник, вы беретесь за это дело или следует поискать другие кандидатуры?

- Беремся, товарищ Серегин, - решительно ответил полковник Глазков. - И в самом деле, почему бы моим бойцам немного не повеселиться с германскими тыловиками... Рассказывайте, что нам потребуется сделать.

Операция в Полонном прошла вполне успешно, хотя и немного сумбурно. Бойцам полковника Гладкова все же не хватало рафинированного артистизма настоящего спецназа нашего времени, но задатки были весьма хороши. И таких людей в пехоту? Да ни в жизнь! В кровавой судорожной мясорубке рукопашных схваток им удалось взять живьем почти весь начальственный состав первой танковой группы, включая генерал-полковника Эвальда фон Клейста, начальника штаба полковника Курта Цейтлера и начальника оперативного отдела майора генштаба Штуби-хена. Правда, герр Клейст после захвата находился в несколько нетоварном состоянии, потому что вздумал оказать сопротивление и отстреливаться от десантников полковника Глазкова из табельного «вальтера», вследствие чего ему прострелили плечо и покоцали фейс прикладом «светки». Дырку в плече особо важному военнопленному Лилия экспресс-методом при помощи заплатки залепила, а вот с фингалом на полморды ничего, по моей просьбе, делать не стала, ибо так было надо для визита к товарищу Сталину: мол, клиент совсем свежий, еще с лица не сошли боевые синяки.

В Кремль мы отправились впятером: я, Кобра, товарищ Рокоссовский, товарищ Глазков и, как баран на