— Начну с самого важного, Александр Яковлевич.
Три листа, скрепленных красной скрепкой, пошли вперед.
— Обнаружены убедительные доказательства нелояльности одной из служанок в вашем сестрорецком особняке.
Быстро проглядев оформленный по всем правилам имперского делопроизводства доклад, хозяин кабинета остановился на нескольких особо заинтересовавших его строчках.
— Хм, староверы, а конкретно — Рогожская община. Вы уверены, Аристарх Петрович? Не припомню, чтобы у нас с ними были какие-то разногласия.
— Так точно, не было. Думаю, что с их стороны это, так сказать, работа на перспективу.
Помолчав, князь словно бы в раздумье произнес:
— Как вы считаете, тут вопрос денег или же что-то иное? Есть непроверенные сведения, что девушка испытывает ко мне некоторую приязнь.
Вспомнив обстоятельства, при которых он это узнал, Александр с трудом подавил усмешку: шелковые простыни, изогнувшаяся в томной неге Наталья, пара бокалов легкого вина и ее тихий шепот…
— Если это имеет значение, то…
— Нет, пустое. Дальше?
К его удивлению, вечно деловитый Горенин отчего-то замялся.
— Александр Яковлевич, имеются схожие подозрения и насчет вашей… гм, столичной камелии.[60] Прошу дозволения на известные вам мероприятия.
— Это лишнее, Аристарх Петрович, — ее связь с Третьим отделением уже давно не вызывает у меня никаких сомнений.
Услышав подобное откровение, главный аудитор непритворно удивился. Затем удивление перешло в искреннюю досаду, а в памяти всплыли последние встречи с заместителем главного инспектора Купельниковым. Вот какова, значит, подлинная причина его довольных улыбок! Моментально подавив легкую неприязнь к отставному жандарму, бывший чиновник Налогового департамента Варшавы сделал себе мысленную пометочку на память — с тем, чтобы обязательно ответить Ивану Ивановичу подобной же любезностью. На постоянной, так сказать, основе.
— Далее. Операция с господином Радзевским близка к своему успеху. Сей господин не без нашей помощи влез в весьма солидные долги и в данный момент выписал расписок и векселей уже более чем на восемьдесят тысяч серебром. Плюс мы выкупили у сторонних лиц другие его обязательства… за треть цены.
Позволив себе намек на горделивую улыбку, Горенин уверенно предсказал:
— Думаю, вопрос с приобретением акций Коломенского машиностроительного завода будет решен в ближайшие две недели.
— Что же, это определенно радует.
Выйдя из-за стола, аристократ с тигриными глазами самолично налил в два бокала французского коньяка. Небольшой жест доверия и признательности, ничего не стоящий ему самому и очень много значащий для любого из его подчиненных…
— Прошу, Аристарх Петрович. Что там у нас с отделом статистики?
Вдохнув в себя аромат настоящего мартеля, бывший, но ничуть о том не жалеющий титулярный советник бодро отрапортовал:
— Количество служащих довели до штатного, теперь налаживаем рабочий процесс — в частности, ждем прибытия заказанных через Арчибальда Лунева табуляторов Холлерита.[61]
Увидев на лице председателя совета директоров молчаливый вопрос, его заместитель-три тут же пояснил:
— Электромеханическое счетное устройство для работы со статистическими данными. С его помощью в Северо-Американских Соединенных Штатах за каких-то пять месяцев обработали все результаты переписи населения!..
Легким кивком дав понять, что объяснения приняты, князь перевел взор на папку, намекая на продолжение доклада по работе аналитического центра.
— Суммы на установление дружеских связей с чиновниками трех министерств и Центрального статистического комитета освоены полностью, результат сугубо положительный.
Листки, соединенные зеленой скрепкой, двинулись вперед.
— Работа с окружением членов директората ведется, четверо из них уже достаточно плотно охвачены вниманием.
Не удержавшись, Горенин осторожно заметил:
— Замечены признаки подобной работы и со стороны господина Купельникова.
Получив в ответ небрежный кивок, он послушно продолжил, более не касаясь прозвучавшей темы:
— По внешним делам: агент «Американец» подобран и в настоящее время проходит усиленную подготовку. Александр Яковлевич, необходимо ваше решение — в чем именно будет заключаться его коммерция.
— Смазочные материалы, а также немного абразивов и измерительного инструмента. Со временем возможны поставки текстолитовых подшипников скольжения и ацетиленовых горелок с «Электрогефестом» — для флота.
— Гм. Не слишком ли?
— Япония печально известна своими успехами в копировании и открытом воровстве чужих изобретений и технологий. Предотвратить это мы не в силах, следовательно…
— Надо возглавить и упорядочить этот процесс. С тем, чтобы в нужный нам момент мы могли влиять на поставки?
— Именно.
Быстро записав памятку в блокноте, главный аудитор продолжил:
— По Швеции: есть определенные успехи — негласное наблюдение за ведущими специалистами и инженерами дает свои плоды, но пока они слишком незначительны, чтобы можно было докладывать о чем-либо конкретном.
Вновь зашуршали блокнотные листы.
— По Германии: проникновение в интересующие нас компании займет, по весьма приблизительным оценкам, от двух до пяти лет, процесс в самом начале. Во Франции дела обстоят гораздо лучше — не в последнюю очередь потому, что объем работ там гораздо меньше.
Последние листы, собранные вместе синей скрепкой, покинули свое место перед Горениным, присоединившись к первой и второй частям доклада.
— На этом у меня пока все. Разве что… возможно, встречи с вами скоро попросит глава компании «Кинема», милейший Константин Эдуардович.
— Вот как… И с какой же целью?
— Сразу несколько великих князей весьма настойчиво желают видеть своих протеже из числа молодых актрис в роли примадонны киностудии. Если он отдаст все главные роли одной, покровители всех остальных дарований весьма этим огорчатся.
Опережая вопрос, главный аудитор произнес с явными нотками сожаления:
— Денег ему пока не предлагали.
Задумчиво хмыкнув, князь не стал ничего говорить — вместо этого он убрал доклад, достал из недр своего стола пару исписанных листов веленевой бумаги и сложенную вчетверо карту Юго-Западной Африки.
— Недавно мне стало известно, что вот от этой отметки и до этой имеются богатейшие россыпи алмазного сырья высокого качества. В связи с этим у меня появились кое-какие мысли, и я просил бы вас, Аристарх Петрович, их оценить.
