Марину я не видел до самого момента венчания. Мальцев к себе домой не звал, а ее оттуда выводили только в сопровождении братьев. Я после закаливания в луже заболел и зашмыгал носом. Поднялась температура и, казалось, наше венчание находится на грани срыва. Узнав об этом, прилетели обеспокоенный Степан Ильич с супругой, притащили с собой доктора. И они втроем сделали мне суровое замечание за мое наплевательское отношение к своему здоровью. Это в моем времени можно было вылечить почти любую простуду и связанные с ним осложнения. Здесь же, махнув рукой на банальный кашель, ты мог по-настоящему найти себе новое место жительства в деревянной избушке, новоселье в котором "празднуют" скорбным отпеванием. Ведь эффективных лекарств в эту эпоху почти не существует. И вот, поставив меня на ноги за три дня, я стал способен более или менее отстоять обряд венчания в церкви. Своим будущим родственникам я сказал сердечное спасибо, а себе дал зарок впредь так не глупить, попытаться "открыть" пенициллин и придумать способ его промышленного производства. И хорошо бы приурочить это знаменательное "открытие" в аккурат к началу Первой Мировой Войны. И сделать так, чтобы новое лекарство стало нашим стратегическим преимуществом. И никому его просто так не продавать, а выторговывать с его помощью нужные нашей стране преференции.
Наконец, настал день венчания. Сентябрьское утро выдалось холодным и влажным. Редкий туман клочьями плавал между домами, насыщал воздух сыростью. Я проснулся с утра пораньше, хрипло откашлялся застоявшейся мокротой и торопливо сунул ноги в прохладные тапки. Хорошо в кальсонах и нательной рубахе – хоть как-то спасают по утрам, не дают закоченеть. В комнате, где гостил, было едва ли теплее чем на улице. Хозяин явно экономил на растопке, та небольшая поленница дров, что сгорела вчера в массивной русской печи, едва нагрела саму печь. А драгоценное накопленное тепло за ночь медленно растворилось по холодным комнатам.
Накинув на плечи халат, спустился вниз. Мимоходом глянул на напольные "куранты" и подивился столь раннему часу. Солнце еще не взошло и в доме все, кроме меня, спали. Вот уж не думал, что буду так нервничать перед свадьбой. Вроде проходил уже через такое и в церкви в своем времени тоже венчался. А еще посмеивался над Мишкой, когда он делал предложение своей будущей супруге.
Само венчание было назначено на полдень. Часам к десяти начали подтягиваться мои друзья и другие приглашенные. Дом наполнился шумом, гамом и суетой. С веселым хохотом в дом завались Мишка, Попов и Мендельсон. Уже слегка выпившие, раскрасневшиеся.
– Е-мае, вы когда успели? – удивился я их виду. – Утро же еще!
– Не паникуй, Вася, – осадил меня друг. – Мы по чуть-чуть всего, для настроения. А ты почему еще не при параде?
Я до сих пор щеголял по дому в теплом халате и не хотел из него вылезать. И хоть печь уже вовсю топилась и по дому растекались густые волны жара, мне было все-таки зябко переодеваться. Мой костюм для венчания висел на вешалке в моей комнате, а там до сих пор воздух не прогрелся. Но, видимо, настала пора и мне приводить себя в порядок. Быстро переоделся, из теплых тапок перескочил в скрипучие туфли, расческой поправил шевелюры и аккуратные усы. Как финальный штрих расправил накрахмаленный платок в нагрудном кармане – все, жених готов. Критически посмотрел на себя в зеркало – незамужние девки обзавидуются.
– Не дрейфь, – поддержал меня Мишка. – Не ты первый. Все нормально будет. Может для храбрости?
– Нет, не надо, – отказался я, не раздумывая. – Когда там телега должна подойти?
Мишка бросил взгляд на свой швейцарский хронометр из будущего.
– Минут через двадцать пора будет за невестой отправляться. А телега уже стоит, ждет.
– Тогда чего ждать? Поехали! – решительно сказал я и первым двинул на выход. Перед смертью не надышишься. – Помоги-ка мне пальто надеть.
Шумный свадебный поезд подкатил к Церкви Успения Пресвятой Богородицы под веселый колокольный звон, разносящийся с высокой башни. Толпы простых горожан заполонили широкую улицу, которые с нетерпением ожидали появления жениха и невесты. Московские газеты давно раструбили о женихе и невесте, и любопытным не терпелось узреть мою персону.
Я первым вышел из кареты, следом выбрался мой друг. Из кареты, следующей следом, кое-как вышла Марина. Только сейчас я увидел ее в подвенечном платье. Она была красива. Белоснежная фата, ниспадающая на лицо, ничуть не скрывала ее румяные щеки и слегка "опьяненный" от волнения взгляд. Она переживала и никак не могла это скрыть. Следом за ней выбрался Степан Ильич. Аккуратно взял ее под локоток, сказал ей на ушко ободряющие слова и степенно направился ко мне. Остановившись за несколько шагов, громко спросил "на публику":
– Ну что, жених, принимаешь невесту?
– Принимаю, – ответил я так же громко, горделиво поведя подбородком.
– Будешь ли любить ее до самого своего последнего дня, и оберегать ее?
– Буду.
– А не будешь ли обижать ее в замужестве, не поднимешь ли на нее руку?
– Не буду обижать и пусть отсохнет рука моя, если я подниму ее на жену свою, данную мне Господом, – заверил я клятвенно.
– Тогда благословляю вас на венчание. Живите в добре и согласии, – и с этими словами он передал мне дрожащую невесту.
Под руку мы поднялись на паперть, нам распахнули широко тяжелые двери и мы чинно вошли под свод храма, ярко освещенный тысячью свечей.
Церемония венчания была очень сильно похожа на ту, в которой участвовал Мишка. Те же молитвы под размеренное чтение, те же окропление святой водой, преклонение колен и хождение по кругу вокруг аналоя. И тот же волнующий кровь момент обмена обручальными кольцами. И после целования иконы Христа и образа Божьей Матери и последнего "Аминь" нас объявили мужем и женой.
Выйдя из церкви, мы попали под ликование радостной толпы. Нас засыпали зерном, мелкой монетой. В воздух понеслись здравницы за молодоженов, хлопнули пробки от шампанского. На улицу выставили несколько десятков ящиков с водкой и недорогим вином. Мишка, надрывая связки, на всю улицу гаркнул "Горько!" и толпа его подхватила, призывая нас проявить прилюдно горячее чувство. Пришлось подчиняться.
Я притянул к себе Марину и жадно впился в жаркие губы. Оторвался через десяток секунд, окинул взглядом довольную публику. А народ уже потихоньку потянулся к угощению, пришлый зритель потерял к нам интерес. Что ж, значит и нам пора уезжать. У нас ресторан заказан на двести персон и веселуха должна продлиться до самой глубокой ночи. Но мы с Мариной допоздна не засиживались – у нас впереди была "первая" брачная ночь….
