В мертвой тишине было слышно прерывистое дыхание Ники. Артур обнял ее крепче, зарылся лицом в пепельные волосы, пахнущие полынью. Ника, развернувшись, нашла губами его губы.
Они любили друг друга страстно, отчаянно. До самого рассвета. И все равно не могли насытиться. Осознание того, что они, возможно, вместе в последний раз, придавало чувствам остроты.
На рассвете зазвонил колокол у ворот. С трудом разлепив веки, Артур встал и выглянул в окно: понурые мужики сползались к колодцу, умывались, переговаривались. Омеговцы по–прежнему караулили ворота. Ника спала, поджав ноги. Он не стал ее будить, поцеловал в макушку, потоптался у колыбели Ланы, потеребил черные, как у него самого, кудряшки, вздохнул и зашагал к выходу.
Безмолвные мужики, обступив хозяина фермы, смотрели жалобно, с надеждой, словно он мог что–то изменить. У ворот кверху пузом валялся заезжий торговец, кровь застыла на земле бурой коркой. Скалился Выползень — целый и невредимый. Один из омеговцев снял шлем, и Артур узнал Рика.
— На построение! — скомандовал сержант ничего не выражающим голосом.
Работники заозирались, попытались встать в линию, — но все равно строй больше напоминал толпу. Рик объяснил им, что они свиньи, продемонстрировал, как надлежит держаться воинам Омеги. Артур, заняв свое место в строю, вытянулся по стойке «смирно», и Рик одобрительно кивнул. Артур поймал себя на мысли, что все омеговцы со временем становятся похожими, вроде симбионтов: отстраненное выражение лица, одинаковые движения. Будто Устав, как некроз, постепенно вбирает их и растворяет в себе.
— Ничего, — говорил Рик, прохаживаясь перед строем, — неделя–другая, и я сделаю из вас людей! Колонной по двое — в грузовик!
Артур глянул в свое окно, надеясь увидеть Нику, но та спала. Он первым направился к воротам строевым шагом. Позади зашаркали десятки ног. Рядом, выгнув грудь колесом и размахивая несоразмерно длинными руками, тянул носок Зяма. Этого–то полудурка куда? Вон как его от гордости раздуло! Похоже, одному Зяме и хорошо. Ну и Выползню — жив остался.
Всхлипывающие жены жались в сторонке, украдкой махали мужчинам, те кивали или делали вид, что не замечают их.
Когда людей погрузили в кузовы машин, как скотину на продажу, Артуру показалось, что его снова ждет Полигон.
* * *
За два года гарнизон не изменился. Дозорная вышка, озаренная утренним солнцем, отливала золотом, из бойниц в каменной стене торчали пулеметные стволы, огромные ворота недавно перекрасили в черный, и ржавчина проступить еще не успела. Артур пропустил к вентиляционному окошку суетящегося Зяму и протолкнулся поближе к дверям.
Грузовики затормозили — мужики, затравленно озираясь, вывалились на присыпанную мелким щебнем дорогу. Тотчас рядом образовались конвоиры в черном во главе с Риком, и грузовики передали бойцам из гарнизона, которые сразу же отогнали их в гараж, расположенный слева от ворот. С другой стороны находились складские помещения, впереди — учебный плац, где уже кто–то упражнялся.
— За мной! — скомандовал Рик и махнул вперед, по направлению к казармам.
Когда подошли поближе, Артур понял, что на плацу тренируются мужики, вчера или позавчера оторванные от дел. Пыхтят, обливаются потом, штурмуя полосу препятствий. Их движения грубы и неуклюжи, нет омеговской выправки и грации. Молочно–белые, недавно обритые макушки и кое у кого подбородки контрастировали с загорелыми лицами и плечами. Командовали ротой два сержанта с автоматами на изготовку; лейтенант из новеньких, совсем юнец, наблюдал издали. Видимо, совсем у омеговцев с людьми плохо, раз из Цитадели прислали детей.
Вновь прибывшие обогнули плац. Направляющий махнул в сторону казарм, замыкающий крикнул:
— Пошевеливайся!
В казарме воняло нестиранными портянками, сыростью тянуло из душевой. Рабочие из деревни Артура, тридцать с небольшим человек, столпились в коридоре.
— Группами по десять — в душ, — скомандовал Рик. — Потом следуйте за сержантом Глебом. — Он указал на невысокого дядьку с рыжими усиками.
Вода с ночи не успела прогреться и бодрила — Артур собрался с мыслями. Лучше бы он этого не делал. Их всех направляли воевать насильно. С рекрутами так не обращались, им давали больше свободы. Значит, дело и правда серьезное.
— Время вышло! — гаркнул Рик.
Нужно выжить и вернуться к Нике, думал Артур, натягивая брюки на влажное тело, выжить любой ценой. Как тогда, на Полигоне. Странно: все повторяется…
После душа сержант Глеб погнал десяток чистых и готовых к употреблению рядовых в лазарет. Артура, удовлетворенно кивая, осмотрел лекарь. При лазарете был тесный кабинет с серыми стенами, его пол застилали черные, русые, седые волосы. Тощенький рядовой протянул Артуру лезвие и пискнул:
— Лучше ты сам, парень.
Черные пряди упали поверх седых, сбившихся колтунами. Из потемневшего зеркала глянуло смуглое существо с блестящей, молочно–белой лысиной, будто пришитой от другого человека. Артур грустно усмехнулся своему отражению и вернул лезвие рядовому.
Обритые мужики шептались на улице. Носатый Курганник возмущенно гудел, как мотор танкера.
— От теперь и ты, хозяин, на жопу похож! — вос–кликнул он, потирая лысину. Над гарнизоном разнесся дружный хохот.
После того как обритые и помолодевшие рекруты переоделись в тренировочную форму — серые рубахи и льняные штаны, — их выстроили на опустевшем плацу. Артур окинул взглядом братьев по несчастью: навскидку человек сто. Его ферма и несколько окрестных. Вскоре строй разделился на четыре группы. Напуганные мужики жались к знакомым.
Перед строем вышагивал Рик, по сторонам застыли автоматчики. На солнцепеке Артура разморило — сказалась бессонная ночь. Он по привычке держался прямо, мужики, к воинской службе непривычные, сутулились. Рик регулярно бил их по рукам, которые норовили помимо желания то скреститься на груди, то спрятаться за спиной. Артур со злорадством отметил, что перепало и Выползню. Пока ожидали командира части, Рик учил фермеров правильно приветствовать офицеров. Выходило у них вяло и вразнобой. Но получив несколько тычков, рядовые все–таки приноровились выкрикивать «Здравия желаю!», подстраиваясь под Артура.
Когда появился офицер, крик оборвался на полуслове. Рик вытянулся и отдал честь. Стоящий рядом с Артуром рядовой, наемный рабочий, попытался повторить его жест, но Артур толкнул его локтем в бок и заорал:
— Здравия желаю, офицер! Вопль подхватила сотня глоток.
Этого лейтенанта, Отто, Артур помнил еще со службы. Был он высок, тощ и бледен и умом не отличался. Раньше офицеры, в том числе Лекс, над ним подтрунивали, а рядовые тешили себя забавными историями с его участием. Теперь же офицеров отправили на войну, а бестолковый Отто остался. Единственное, что он хорошо умел, — молоть языком.
