Я сказал:
– Спасибо, Владимир Ефимович, но что Брежнев болван, мы с вами и раньше об этом говорили.
Когда все разошлись, остались мы вчетвером – Г. Жуков, А. Гречко, С. Ахромеев и я, – откровенно перешли к разговору о Брежневе, о его «подборе» кадров и о государственной безопасности. Больше всего нас волновало последнее, хотя и не менее всех нас волновало брежневское высокомерие, которое выпячивалось на каждом шагу.
Однако Брежнев и СССР – две вещи несравнимые, и мы решили пойти к Брежневу прощупать его отношение к контрразведке, да и вообще к социализму в СССР и к безопасности СССР.
Поручено было пойти Г.К. Жукову и мне. 14 января 1965 г. Жуков позвонил Брежневу в приемную и попросил соединить нас с Брежневым. Просьба сразу была удовлетворена, и на лице Георгия Константиновича стали проступать румянец и улыбка.
Через некоторое время, я слышу, Жуков спрашивает: «на какое время… да мы всегда готовы. Хорошо, завтра к 10.00 вместе с Белым мы будем у вас».
Распрощавшись с Брежневым, Георгий Константинович сказал мне:
– Ты знаешь, тезка, он даже, оказывается, рад, что мы сейчас оба в Москве, и все дела оставил на 10.00, чтобы встретиться с нами. «Работа захлестнула, – говорит «чернобровая сударыня», – я просто упустил, что с вами встречаться надо прежде всего».
Чувствует моя душа, тезка, несладко нам придется работать дальше, ох как несладко!
Чтобы успокоить своего старшего, дороже собственной жизни мне товарища, я постарался отшутиться:
– Если с Хрущевым работали, то, надеюсь, и этот обломается, а не обломается… что ж тогда посмотрим. Я вас очень прошу, Георгий Константинович, меньше на душу берите, перегружайте на мои плечи, я выдержу.
Жуков выслушал меня и сказал:
– Я чувствую, тебе тоже придется несладко в Казахстане, там сейчас вся псарня соберется против тебя, так как при Юсупове и Ниязбекове не попорхаешь, начнут подсматривать, нашептывать. Ну допустим, в Ташкент ты уедешь, в Алма-Ату, когда вызовут. А в Душанбе или в Приморье уже нет, как и в Тюротам, и на полигон. Я всегда переживал за твою двойную жизнь: ни военный, ни гражданский, всей душой чувствовал, что подойдет время безвыходности и безысходности. Представь, тебя «привяжут» только на гражданской работе, кто тебя заменит на основной работе в СВПК? Что скрывать, ведь ты мотаешься всюду, мы только успеваем подводить итоги работы СВПК, полученные от тебя. Завтра даже в Китай не сможешь попасть и на Кубу.
Внешне я был спокоен. Не подавал вида Г.К. Жукову, что внутри я весь сжат, как пружина, и не будь со мной рядом Жукова, может быть, я пущу себе пулю в висок, не задумываясь ни о чем, тем более я предупрежден. «Будьте осторожны», – и это сказал не кто-нибудь, а Семичастный. Я до последнего держался с Георгием Константиновичем спокойно и уверенно. Дослушав его, я сказал:
– Георгий Константинович, я поклялся, что Бормана встречу в живом виде – и если не получу от него письменного подтверждения о янтарной комнате и лучших картинах, вывезенных из СССР, и не выясню, кому он все продал, то я его шлепну. И, поверьте мне, сделаю это. Но Борман путает свои следы, как заяц, убегающий от лисицы. А что такое Брежнев? Завтра с первых минут все встанет на свое место! Меня другой вопрос волнует, – говорю я, – если с этих слов начал свой разговор Брежнев, значит, он о нашей работе все знал от Хрущева, стало быть, я вправе думать, что Хрущев не только Брежневу многое рассказывал.
С минуту я помолчал и, как бы между прочим, спросил у Жукова:
– А вам случайно не удавалось встретиться с Н.С.Хрущевым после его отставки? Как он там, и где обитает?
– Отсиживается на даче, – сказал Жуков, – все же не хлюпик. И как к нему ни подкатывались представители западных спецслужб, масонской ложи и другие противники, не подпускает. Под видом врачей и юристов, корреспондентов зарубежных газет и радиостанций, под видом кого только они ни подбирались к нему, отказывался от всех встреч! «Я, – говорит,- советский человек и коммунист и не намерен перед кем бы то ни было унижать свою родину!» Радости в его жизни мало, но все, что мы с тобой, тезка, могли предпринять и в сохранении Хрущева, и в сохранении мира, и стабильности в мире, – все сделали. Все, что могли, даже больше, поэтому я считаю, что совесть не только у нас с тобой, но и у всей нашей контрразведки, чиста! 15 января 1965 г. мы по-военному, без десяти минут 10 прибыли к Л.И. Брежневу и, как оказалось, опередили его ровно на 17 минут. Брежнев поздоровался с нами и сразу пригласил в кабинет, но, как выяснилось, ранее он назначил встречу Щербицкому, Медведеву и еще кому-то третьему.
Ранее приглашенным он сказал: «Давайте нашу встречу перенесем на 15.00, а сей¬ час у меня очень важные дела». После этих слов он с нами вместе, как ни странно, пропустив нас вперед, зашел в кабинет и предложил устраиваться поудобнее за гостевым столом (не за столом для совещаний, а за тем, который стоял под светильником, торцом около стены). Мы за этим столом сидели часто у Никиты Сергеевича. Но те¬ перь этот стол был перенесен на другое, надо сразу сказать, не очень удобное место.
С первых же минут начался наш разговор в русле о государстве и безопасности.
Брежнев уточнил мою должность, воинское звание, фамилию, имя, отчество по занимаемой должности и по гражданке. Когда я ему все рассказал, то он на некоторое время задумался и проговорил вопросительно:
– Кто еще знает о вашей, – выразился Брежнев,- контрразведке, кроме Хрущева, Подгорного и Семичастного?
Я поправил Брежнева:
– Не «нашей контрразведке», а о специальной военно-политической контрразведке СССР, которая во все времена подчинялась первому лицу государства СССР, значит, что теперь эта контрразведка ваша, Леонид Ильич. Кроме Хрущева и Подгорного об СВПК СССР никто не должен был знать. А поэтому к вам, Леонид Ильич, будет большая просьба, – сузить круг тех лиц, кто бы знал о нас и о контрразведке, которой нам выпала честь руководить.
– Никаких возражений, Игорь Васильевич, вы на 100 процентов правы, мы будем работать вместе в одной упряжке, и я с первого момента говорю то, что когда потребуется, без звонков и предупреждений, заходите и днем и ночью.
Затем Леонид Ильич чисто по-человечески спросил:
– Небось, проблем уйма, а мы занимались другими делами, бросили, так сказать, вас, как сирот.
– Мы – дети взрослые, – сказал Георгий Константинович, – но проблемы есть, и немалые, особенно с работой Игоря Васильевича.
Полностью рассказал Жуков ему о моей военно-гражданской службе, о перемене власти в Казахстане и так далее.
Однако Леонид Ильич сразу набрал телефон Кунаева и сказал ему: «Сейчас у меня находятся Георгий Константинович Жуков и Георгий Петрович Жеребчиков, мы с ними говорим о больших государственных делах. К тебе будет моя большая просьба личная, но воспринимай ее как указание ЦК КПСС, а именно: после окончания пребывания в Москве Георгий Петрович посетит Алма-Ату и заедет к тебе, не заставь его ждать в приемной часа 2, все поставленные вопросы решай без раздумий и каких-либо рекомендаций, мы тут все решили, твое дело добросовестно исполнить, спасибо».
