class="p1">***
— Дамы и Господа, — голос Юры Пивоварова, бессменного первого пилота самолёта Алексы вырвал меня из мыслей о сегодняшнем утре и вчерашнем дне, — мы приступили к снижению и через пять минут прибываем в аэропорт имени Императора Юстиниана Великого в Константинополе. Погода в зимней столице империи как всегда превосходна и вам ничего не помешает в очередной раз надрать американские задницы.
Я улыбнулся этой речи и посмотрел на спящую в соседнем Кресле Леру. Она приехала в аэропорт буквально за полчаса до взлёта, и уснула сразу, как только мы заняли свои места в салоне самолёта. Даже интересно, чем она таким занималась пока я тренировался в Тосно, но ладно, спрошу потом.
Посадка прошла гладко и уже скоро мы оказались возле обелиска Феодосия, который украшал собой один из входов на знаменитый константинопольский ипподром который был стартовой точкой гоночной трассы.
— Соболев, сегодня тебя ждут две гонки, - сказала мне Алекса, - Дуэльная, снова с Вульф, и групповая, так что готовься.
“Ну и отлично” — подумал я, — “будет больше шансов проверить мои плети в деле. Представляю какой сюрприз я всем устрою.
До старта гонки по улицам Константинополя оставалось около четырех часов, и наша команда, все четверо, собралась на старейшем в империи ипподроме, где оборудованы раздевалки. Для нас в личной ложе, которая на самом деле была огромным комплексом отдыха семьи Лайонс, бассейны, облицованные египетским мрамором, фонтаны, певчие птицы и буквально на всё готовые смазливые слуги и служанки. Очень похоже на реконструкцию рабовладельческой жизни времен древнего Рима, честное слово.
У американцев же простая вип-зона, там, как говорится, труба пониже и дым пожиже, никаких тебе слуг и птичек, всё роскошно, конечно, но без рабовладельческого шика.
Перед самой гонкой нам полагалось сделать пару тренировочных заездов, и Алекса собрала нас для небольшого инструктажа, всё как обычно, за исключением необычной трассы и кричащей роскоши вокруг.
— Значит так, — обратилась Алекса к нам троим, мне, Синице и Барсуку, — этот этап будет очень своеобразный. Привычного нам разделения на четыре зоны не ждите. Вместо этого вы поедете по одной большой скоростной трассе, и лишь в самом конце сможете использовать силу. Вот схема.
Алекса щелкнула пальцами, и перед нами возникло голографическое изображение части центра Константинополя, по которой красной линией пролегла гоночная трасса.
— Старт возле обелиска Феодосия, затем по городским улицам на юг, делаем круг возле Галатской башни, затем по одноименному мосту, который служит своеобразной границей между Босфором и бухтой Золотой Рог, и финишируем возле собора святой Софии. Восемь километров чистого соревнования на скорость и площадь перед собором для драки.
— Лекси, радость моя, — пробасил Барсук, — я что-то не понимаю. Зачем нам это извращение? Почему бы не сделать нормальную трассу? Здесь полно площадей на которых можно нормально зарубиться с американцами. Но вместо этого мы будем как зайцы мчать по узким улицам исторического центра.
— Это не ко мне, Барсук, ребята из спорткомитета решили так.
— Ой, да знаю я в чём дело, — вступила в разговор Синица, — мы их без шансов уделываем в драках, вот америкосы и наплакали себе гоноку, где у них будет хоть какая-то вероятность победить. Наверняка твой папа, — Синица произнесла последнее слово на французский манер, с ударением на вторую «а», — приложил к этому руку. Ему бабло, а нам геморрой.
— Знаешь что, Светочка, — ух ты как заговорила наша Алекса! Раньше она ничего подобного себе не позволяла, — Это совершенно не твоё дело. По условиям суперсерии конфигурация гоночных трасс может быть любой. Так что хватит тут сопли на кулак наматывать. Все в равных условиях.
— Вот именно что нет. Кроме тебя никто еще за пять гоночных вечеров не уезжал от соперника чисто за счёт скорости. И в сорока процентах случаев средняя скорость прохождения именно гоночных участков треков была выше у американцев. Только ты на голову выше пиндосов именно в гонке.
— И что? — Спросила Алекса.
— А то что это будет вечер великой Лайонс. Ты же самая быстрая у нас.
Неизвестно что бы еще наговорили друг другу Алекса и Синица, но по счастью их прервали. Американцы закончили тренировку и отправились отдыхать, теперь наша очередь попробовать залитые льдом улицы Константинополя «на зуб».
Моей напарницей на тренировочные заезды стала Алекса, я надел снаряжение и коньки и вслед за ней вышел на старт.
— Значит так, Соболев, — обратилась ко мне девушка перед началом, — сегодня мы с тобой участвуем в командной гонке. Сиди у меня за спиной во время скоростной части и не высовывайся, а когда будем на площади перед Святой Софией мы сначала вырубаем американца, который идет вторым, а затем разбираемся с первым. Понял? Работаем вдвоем по одному.
— Понял, понял. А когда мы с ними закончим? — если закончим, конечно, так-то мы сильнее, но случайности нельзя исключать, — что делаем дальше?
— Как что? Дальше спокойно финишируем. Я первая, а ты за мной.
— А почему не наоборот?
Ответить Алекса не успела, начался обратный отсчёт тренировочного забега, и мы выскользнули на трассу...
Что ж, сделал я вывод после окончания тренировки. Это будет самая странная гонка из тех в которых я принимал участие.
В историческом районе Константинополя достаточно прямых и широких улиц, как-никак это на сто процентов имперский и столичный город, но трассу специально проложили по узким извилистым улочкам и переулкам и сделали только несколько длинных прямых где можно разогнаться. А еще здесь не было привычных нам плавных поворотов с ледяными бортами. В общем будет интересно.
Мне, как обычно, выпала честь открывать вечер. Улучив минутку, я поговорил с Лерой, после чего та направилась к телепорту на трибуны, здесь их построили в виде огромных зависших над трассой летающих платформ. Ну а ко мне подошла Алекса. До начала гонки оставалось десять минут, так что можно было перекинуться парой фраз прежде чем идти на старт:
— Мы не договорили перед тренировкой. Ты хочешь знать почему я должна финишировать первая, а ты вторым?
— Да, это обязательно? Почему именно ты, а не я?
— Потому что я капитан команды, а ты здесь исключительно по прихоти спорткомитета. И ты гораздо слабее любого из нас, гораздо, гораздо слабее, — повторила она, — так что, твой
