выгоняла на улицу. Галка что сосредоточенно черкала в блокноте, прикусив губу. Серёга, уже поддавший — настраивал гитару, наигрывая «в траве сидел кузнечик». Борис с Расулом увлеченно обсуждали модернизацию металлургии. Анисим насел на Толю, в категорической форме требуя от него двух практикантов, поднаторевших в медицине — себе. Ксюша, общим решением принятая в состав руководства — помогала тете Тане, таскали с кухни наготовленное и накрывали на стол. Ждали только Егора с Олегом.
— Ну что, все в сборе! — объявил Захар. — Прошу всех к столу, выпьем, закусим, дела наши скорбные обсудим.
— Прогнулись, получается, Председатель? Сливаем всё послезнание и информацию купцу? — Серёга, отложив в сторону гитару, ухватился за бутылку.
— А не получится у нас, как в книгах про попаданцев, пробиться к ампиратору и всю жизнь оставшуюся жить припеваючи, раздавая советы. — Пододвигая рюмку рассудительно заметил Олег. — Никто эти советы, разинув рот, не будет слушать. Как и в жопку целовать, красивых таких, только за то, что мы из будущего.
— Да, выбора у нас нет, я сейчас озвучу, что нам предлагает Губин и те, кто стоит за ним. Судя по щедрому предложению, люди весьма влиятельные. Местный олигархат в связке с обладающими реальной властью людьми. — Захар поднял стопку. — Выпьем! Хотели крышу — нашли!
Выпили, под сварливое ворчание Анисима: «Сам то купец гладко стелет, а вот как оно дальше получится? Не один он, а вдруг у них свара там начнется? Кубло то ещё змеиное...»
— Не гунди, Анисим! — Перебил его Председатель. — Предложение более чем щедрое. В течение месяца, двух — он приобретает в собственность Златоустовский и Троице-Саткинский завод. И Миасс, с будущим золотым прииском. Процесс, с его слов — решенный, осталось только юридически оформить. И отдает под наше управление, с паем в тридцать процентов. Пять лет без налогов и с финансированием с его стороны.
— А не подавимся куском таким? — Растерялся Расул.
— Зубами грызть будете! — Рявкнул Захар. — Не я же ему расписал, как можно из чугуна сталь варить с Мартыном! Вот и будете варить! И строить!
— С мартеном, Михалыч! — Поправил Боря. — Реализуемо всё, мы уже и по паровым машинам кумекаем, чтоб к воде не привязываться!
— Да хоть с кем! Это на вас всё ляжет! И на золотые прииски рот не разеваем, Губин на год-два просил отложить, если и будем заниматься, то только добычей. Барышей с этого особых не будет, всё в казну пойдет. — Желчно продолжил Председатель. — Ну и все производства, что за это время успеем открыть и запустить, по той же схеме. Общая собственность, нам тридцать процентов прибыли.
— Я с ним подробно обсудил вопросы безопасности и утечки информации на сторону, особенно к нашим неуважаемым западным партнерам. — Участковый осуждающе оглядел всех собравшихся. — И в этом вопросе он адекватней некоторых! Так что распространение технологий сразу на всю страну не просит, считайте наш округ полигоном.
— Айда покурим, мужики. — Предложил Егор.
Вышли во двор, забили трубки. Захар вынес из дома совок с углями, разобрали по очереди, раскурили. Расул, выпустив клуб дыма, спросил у Захара:
— А сам то купец что, домой торопится?
— После рождества планирует отбыть. — Захар повысил голос. — Мужики, по персоналиям из этого времени, кого вспомните или отыщете информацию, записывайте! До отъезда купца что найдете и после, письмами отправим. Почтовое сообщение развитое, но решили, что курьерами сообщаться будем, еженедельно ездить будут. Губин обещал весной чуть ли не весь выпуск горного училища привезти, трехлеток недоучек, будут на практике доучиваться. И полезных людей, кого вспомним — попробует завербовать. Пошли в дом, чего уши морозить!
А в это время в больничной палате Губин инструктировал секретаря: «Останешься при потомках Матвей, сам видишь — нельзя их без пригляда оставлять. Во всём помогай и советуй. Мне отписывай кажную неделю. Детей моих, кои весной приедут — без присмотра не оставляй и смотри, чтоб усердие проявляли! Я их предупрежу, кто не справится с учебой и в делах неспособным окажется — наследства лишу. Ну и по тебе, справишься коли, польза будет — все твои тяжбы закрою. И пай даю, во всём, что тут устроим».
Матвей повалился в ноги купцу: «Всё усердие приложу, Михаил Павлович!» Тот построжел: «Встань Матвей, знаешь же, что не люблю этого. И потомки к такому непривычны. Перенимай у них всё. Ох, большое дело затеяли. Полетят головы, а ты тут и пересидишь как раз. Уфалейских казаков сведи с Сергеем, осторожно, чтоб не на виду у всех, в его приказ поступают. С богом!»
А за столом в большой комнате Захар приступил к раздаче плюшек:
— В казаки кого записали, те
