— То есть, ураном можно не заниматься?
— Нет, Вы немного недопоняли! Он необходим для реакторов, для ТВЭЛов, без обогащённого урана невозможно создать реактор–накопитель, в котором получают плутоний из урана-238, благодаря этому экономятся огромные деньги. 238–го много, а 235 — мало, и он дорогой. Плутоний — дешевле, но получается только искусственно. Это две взаимосвязанные вещи. Одного без другого не получить.
— Теперь понял! Для оружия использовать не выгодно, есть более дешёвый вариант.
После этого мы перешли к проблемам с доставкой первых ядерных бомб, под которые не были созданы соответствующие носители. Я упомянул, что долгие годы, до середины 60–х, основу ударной мощи США представляли бомбардировщики В-36, созданные из нашего титана, который мы исправно поставляли США с 43 года, расплачиваясь за ленд–лиз и другие поставки. И в следующем поколении стратегических бомбардировщиков, В-52, все ответственные детали были сделаны из него.
— Патент на современные двухконтурные реактивные двигатели принадлежит Архипу Люльке, но так как наши патенты не признаются, то государство с этого ничего не получит. Я знаком с воздушно–реактивными двигателями Климова, они, в моём времени, стоят на малогабаритных крылатых ракетах морского базирования, с компрессорными одноконтурными двигателями ВК-1, это английский двигатель Нин II. Оба разработки бюро Климова, в Ленинграде.
— Климов сейчас в Рыбинске, кстати, о Ленинграде, когда удалось снять блокаду?
— Первый раз зимой 43–го, окончательно — зимой 44–го. Сейчас под Ленинград переброшен Манштейн и его армия из Крыма. Будут тяжёлые бои до конца сентября. Укрепления в Синявино, которые мешают снять блокаду — деревянные. Если массово применить напалм, то можно быстро выжечь немцев оттуда. Напалм — это смесь низкосортного бензина и пальмового масла. 15% масла. Масло делает бензин липким. Можно использовать хлопковое. Сейчас лето, торф подсох, немцам мало не покажется! Можно использовать авиабомбы с хрупкими корпусами, можно выливные приборы.
Меркулову ещё раз пришлось звонить, теперь в Ленинград и в Волхов. Мне принесли новую гимнастёрку с новыми петлицами, там был такой же ромб, как у привезшего меня командира.
— Что, незнакомые петлицы и незнакомое звание? — улыбнулся Всеволод Николаевич. — У Вас ведь погоны, как в царской армии.
— Их ввели в январе 43 года. Так что можно не выбрасывать.
Вошёл Берия, но руками показал, чтобы мы продолжали, а сам взял в руки протокол 'беседы', мои рисунки и эскизы, быстро прочитал, затем остановил нас, сказав, что на сегодня достаточно, и что мне надо ехать с ним.
Они хотят форсировать 'Горного Стрелка', поэтому меня отвезли к академику Комарову. Видимо с ним уже беседовали до этого, потому, что он не задавал 'глупых' вопросов, а сразу начал с уточнения мест события.
— Вы не заметили что‑нибудь необычного перед и после перехода? Отсветы, звуки, сияния, покалывания и тому подобное?
— Да нет. Кроме того, что я упираюсь во что‑то теплое и упругое, но в полумраке пещеры ничего не было видно.
— А на вершине Клухор–баши?
— Я сразу попал под огонь, всё внимание было направлено на противника. Ничего необычного я не заметил.
— А Вы потом обследовали место?
— Нет, я больше был заинтересован спуститься вниз. Противник находился совсем недалеко, и мог атаковать позицию на перевале. Как выяснилось позже, её прикрывал один человек с пулемётом 'Максим'.
— То есть Вас не заинтересовал феномен Вашего перехода? И можно ли вернуться обратно?
— Заинтересовал, конечно, но вот возвращаться обратно никакого желания не было. Вы слабо себе представляете, что значит оказаться одному в тех местах. Для меня это было выходом из безвыходной ситуации.
Владимир Леонтьевич попытался развить свою мысль о том, что образованный и мыслящий человек, непременнейшим образом, заинтересовался бы этим феноменом, но его остановил Берия.
— Считайте, что противник не предоставил товарищу Горскому этой возможности. Давайте ближе к делу.
Комаров смутился, потом предложил организовать две экспедиции для исследования мест переноса: одну на Клухор, где ещё продолжались бои, вторую в Афганистан. Себя он предложил в качестве начальника Афганской экспедиции.
— Там довольно высоко, больше 4 километров над уровнем моря, Вы же не альпинист, и Вам, даже на вид, больше 70 лет, извините. Район очень труднодоступный, поэтому туда надо отбирать людей с соответствующей подготовкой и физической формой. И со снаряжением. Войны там сейчас нет, поэтому будет попроще, но, основное население принимало активное участие в басмаческом движении, которое ещё недавно было очень сильно в Средней Азии. Так что, это не совсем простая поездка для Вас в Вашем возрасте.
Берия меня поддержал, уточнив, что от Комарова требуется составить научную группу из молодых и физически сильных научных сотрудников. Определить необходимый состав приборов и инструментов, а начальником экспедиции будет назначен представитель НКВД. Получив заверение Комарова, что в ближайшее время он предоставит такой список, мы выехали в Щукино. Там в небольшом домике работало несколько человек во главе с Курчатовым. Там я 'завис' на несколько суток. Несколько раз приезжал Берия, но, видя что мы ещё разговариваем с Курчатовым и его сотрудниками, он, немного послушав, уезжал, не задавая никаких вопросов. И только, когда Курчатов неожиданно ему задал вопрос:
— Неужели американцы нас так сильно обогнали, если товарищ майор отвечает практически на все вопросы по 'изделию'?
— Не беспокойтесь, Игорь Васильевич, таких сведений и у них ещё нет.
На немой вопрос Курчатова он развёл руками.
— В настоящее время это совсем закрытая информация. Надеюсь, что диалог был полезен?
— Да! Конечно!
— Нам, к сожалению, требуется уехать, Игорь Васильевич! Но, майор Горский, сразу как освободится, будет оказывать Вам консультационную помощь. И ещё, новость для всех: наши войска Ленинградского и Волховского фронтов прорвали блокаду Ленинграда, захватили Синявино, Мгу, Шлиссельбург, Отрадное, Кировск. Идут бои за Ульяновку и Тосно.
Все закричали 'ура', так как большая часть людей жила, и работала в Ленинграде до войны. Когда мы вышли из лаборатории, я сказал Берия, что в здании ГРЭС-8 есть прямой телефонный кабель в Берлин, проходящий через многие интересные точки, в том числе через Ставку Гитлера под Смоленском, Растенбургом и т. д.
— Как только удалось выжечь Синявинский УР, так и прорвались. Этот самый напалм оказался очень эффективным оружием. Для немцев это было совсем неожиданно. Мерецков особенно подчеркнул, что максимальный урон немцам нанесён авиацией. А немцы смогут сделать такую штуку?
