Почему-то именно в этот момент Алексей с особой четкостью осознал, что происходит нечто действительно серьезное. До сих пор весь этот антураж столетней давности — костюмы, паровозы, обороты речи — казался ему бутафорией, театральщиной, которая вот-вот кончится, актеры снимут маски и все будет как прежде. Но теперь он увидел человека, без всякой наигранности поступающего так, как поступать в мире Алексея было невозможно по определению. И тогда студент по-настоящему испугался. В голове пронеслась детская мысль, что-то вроде: «Мама, я хочу домой!». Но этот чудной и чуждый мир от этого не заколебался и не исчез, а, напротив, продолжал стоять так же незыблемо. Так же нежный ветерок колыхал листву деревьев, то же солнце освещало уютный домик инженера Байера.
В сопровождении семейства Байеров пришельцы из двадцать первого века двинулись на станцию. Следуя совету Дмитрия Андреевича, студенты старались как можно меньше общаться с окружающими, внимательно наблюдать и запоминать все, что происходит вокруг. В глубине души оба надеялись, что вот-вот мелькнет какая-то деталь, которая позволит им рассмеяться и закричать: «Обманули!». Появится ли у кого-то в руках транзисторный приемник, проедет ли по дороге «Лада» десятой модели, пролетит ли в небе реактивный самолет. Но ничто не давало повода усомниться в том, что они находятся в начале двадцатого века. Одежда, чернильницы и ручки со старомодными перьями, мебель на даче Байеров, костюмы встречных дачников — все будто назло говорило: «Вы попали в другое время, в другой мир, ребята».
На станции, не принимая никаких возражений, инженер купил своим гостям билеты до Петербурга, в вагон второго класса. Через четверть часа к перрону подкатил уже знакомый невольным путешественникам во времени поезд, на котором они и отправились в пока неведомый им Петербург этого мира. Разместившись в купе на деревянных полках, они с интересом рассматривали попутчиков. Теперь их уже интересовали не столько одежда или мелкие предметы быта, сколько то, как держались окружающие их люди. Выглядывая в окно вагона, они с удивлением обнаружили, что здесь нет той суетности и нервозности, к которым они привыкли в своем мире. Только люди низших сословий, крестьяне и ремесленники в вагонах третьего класса, еще как-то напоминали типичных пассажиров российских электричек начала двадцать первого века. Остальные же выглядели куда как более преисполненными чувства собственного достоинства, покоя и уверенности в завтрашнем дне, чем их далекие потомки. Это касалось даже степенного кондуктора (он шествовал по вагонам точно фабрикант, который осматривает свою собственность) и неизменных жандармов на платформах.
На протяжении всей дороги путешественники хранили молчание, лишь изучая обстановку и людей. Стук колес и периодические свистки паровоза убаюкивали, хотя на душе у Павла и Алексея было неуютно. Пугала окутавшая их неизвестность. Один Санин, казалось, был невозмутим и даже, как предпо ложил Алексей, чувствовал себя значительно комфортнее, чем в их мире.
Примерно через час после отправления поезд прибыл на Финляндский вокзал Санкт-Петербурга… здешнего Петербурга. С первых же минут пребывания в городе они поняли, что он очень сильно отличается от знакомого им. Естественно, что Финляндский вокзал отличался от известного им, построенного в семидесятые годы. Но сразу стало ясно, что располагается он в другом месте. Невы в пределах видимости не обнаружилось. К вокзалу подступали дома типичной европейской застройки конца девятнадцатого века. Кварталы заводских корпусов и рабочих домиков уходили на север, улицы с более затейливо украшенными доходными домами убегали на юг. Первое, что сделал Санин, покинув вокзал, — осведомился у городового, где можно снять недорогие меблированные комнаты. Оказалось, что нужный им дом находится прямо напротив вокзала. Им досталась узкая, обставленная незатейливой мебелью, включавшей три железные кровати, комната привокзальной гостиницы. На большее со скудными деньгами, имевшимися в их распоряжении, они рассчитывать не могли.
Сняв комнату, Санин предложил первую «экскурсию» по городу, и они направились туда, где, по их мнению, должен был располагаться центр. Пройдя около двадцати минут в южном направлении, путники с удивлением остановились перед воротами в мощной крепостной стене, сложенной по всем правилам европейского средневекового фортификационного искусства. Осмотрев это несколько нетипичное, с их точки зрения, для Петербурга сооружение, они прошли через ворота, ступая по мощенной булыжником мостовой, и попали в типичный европейский город.
Рига или Таллинн, как констатировал Санин, немало поездивший в свое время по городам советской Прибалтики. Но это не была ни Рига, ни Таллинн, это был Петербург здешнего мира. По улицам ходили люди самого разного возраста, социального положения и рода занятий. Офицеры, солдаты и матросы в дореволюционной русской военной форме, состоятельные горожане в костюмах и платьях начала двадцатого века, рабочие в сапогах, косоворотках и картузах. Со звоном и грохотом по узким средневековым улочкам проносились дореволюционные трамваи, набитые людьми, мчались извозчики-лихачи, проехало несколько ломовых повозок и даже грузовиков и легковых автомобилей, показавшихся Санину со спутниками ожившими мастодонтами. Бросилось им в глаза и то, что многие вывески на магазинах, салонах и ателье были на немецком и русском языках.
Когда они миновали уже третью крепостную стену и вошли в город, застроенный в стиле раннего средневековья, Санин пробурчал себе под нос:
— Строили немцы, и не позже четырнадцатого века.
— Интересно еще, где строили, — отозвался Алексей.
Это была правда, сориентироваться им так и не удалось. За все время прогулки они пересекли только одну речку и никак не могли определить, где находятся.
— Стоп, — произнес вдруг Санин, останавливаясь перед новыми воротами в городской стене. — Это мы уже идем из центра, а мне бы хотелось еще здесь освоиться. — Он повернулся к проходившему мимо господину в темном костюме и котелке и спросил: — Простите, не подскажете ли, как пройти к Неве.
— Вам туда, извольте, — махнул рукой на запад господин, приподнимая котелок и вежливо улыбаясь.
— Благодарю, — кивнул Санин, затем повернулся к спутникам: — Ну хоть Нева в этом Петербурге есть, уже приятно.
Они снова двинулись по узким улочкам средневекового города и через несколько минут вышли к огромному готическому собору, устремившему к небу два шпиля с крестами. По размерам собор ничуть не уступал кельнскому.
— Простите, — обратился Санин к стоящему тут же городовому, — когда построен этот собор?
