— Очень интересные предметы, — сообщил он. После чего небрежно указал на дутые сокровища. — Эти тоже ваша бабушка оставила?
— Да, — подтвердил я, — только совсем другая, по материнской линии.
— Понятно, — задумчиво произнес Вадик, некрасиво посасывая губу.
— Слушай, что это за бабушка-мабушка, ты кольца-мольца продавать будешь или голову бабушками-мабушками морочить! — вмешался в разговор Вахтанг. — Я тебе даю хорошие деньги, а ты мне сказки рассказываешь!
Мы с экспертом одновременно посмотрели на батоно. Я почти с восхищением, так хорош был роскошный грузин, эксперт уничижительно, как на дохлого таракана.
— Вахтанг Галактионович, — ответил он за меня, — господин Крылов вам за такие деньги ничего не продаст.
— Слушай, ты, мальчик-пальчик! Ты что такое говоришь! Я тебе за что деньги плачу?! Ты должен что говорить? Ты должен так говорить, чтобы всем хорошо было! Тебя, мамой клянусь, никто не поймет!
— Вахтанг Галактионович, вы покупаете не тухлое мясо на пельмени, а произведения искусства! — с независимым видом ответил Вадик.
— Какой такой произведения?! Мне нужно игрушки-мигрушки дэвушкам дарить, зачем мне твои произведения, — воскликнул Вахтанг и запнулся, видимо, пытаясь подобрать к последнему слову рифмованную бессмыслицу, не смог, махнул рукой и сердито повел плечами.
В этот момент в кабинет, извинившись, заглянула Даша. Она привела себя в порядок, прибрала волосы и выглядела значительно лучше, чем раньше.
— Простите, я не помешаю? — спросила она.
— Входи, пожалуйста, — сказал я. — Господа, это моя приятельница Дарья Ордынцева. Даша, это покупатели Вахтанг и Вадим, — церемонно представил я присутствующих.
При виде женщины грузинская кровь закипела, батоно Вахтанг встрепенулся, даже совершил телодвижение навстречу, однако, рассмотрев худенькую Дашу, бросать свою жизнь к ее ногам раздумал и, не вставая, небрежно кивнул головой. Женственный эксперт напротив, резво вскочил со своего места и проявил к Ордынцевой повышенное внимание. Даша восприняла его галантность как должное и, как мне показалось, не осталась к ней равнодушной.
Когда Даша с Вадиком, наконец, сели, начался торг. Как всегда бывает в таких ситуациях, обе стороны темнили, стараясь обмануть друг друга. Мне это было делать сложнее, так как я не знал даже примерной стоимости товара.
Пришлось ориентироваться не на настоящую цену, а на суммы, которые бы нас с Дашей устроили. Даже Вахтанг, на время забыв о своей монументальности, яростно торговался из-за каждой копейки. Кончилось все тем, что он купил только две самые дешевые побрякушки.
Вадик, как представитель покупателя, посильно участвовал в торговле на его стороне, но не сводил глаз со старинных брошей, довольно умело пресекая попытки своего клиента к ним подобраться.
Наконец Вахтанг расплатился, с царским величием опустил в карман дутый золотой браслет с аляповатыми камнями неизвестного происхождения и массивный перстень с «брильянтом», после чего гости убили. Правда, ненадолго. Не успели мы без них соскучиться, как вернулся Вадик, теперь уже один.
— Я хочу поговорить о ваших брошках, — сказал он, когда я впустил его в прихожую.
Даша его возвращение восприняла как должное и уже без стеснения приняла участие в переговорах. Мы втроем прошли в кабинет, и эксперт опять вынул из внутреннего кармана лупу. Теперь осмотр был не поверхностный, а долгий и тщательный.
— Это редкие предметы, но на них нужен настоящий покупатель, — сказал гость, вволю налюбовавшись жуком и ромашкой. — У Вахтанга все равно нет таких денег.
Я молча слушал, ожидая конкретных предложения. Вместо меня заговорила Ордынцева:
— Нам очень нужны деньги, я хочу иметь свою, отдельную квартиру.
— На хорошую вряд ли хватит, — торопливо сказал эксперт, — в лучшем случае на двушку где-нибудь в спальном районе.
— Я нетребовательна к бытовым условиям, — опять опередила меня Даша, — к тому же можно будет еще что-нибудь продать.
На чужой язык не наступишь, я не успел вмешаться и только проследил быстрый, острый взгляд молодого человека на наивную болтушку. Однако, он не стал ловить Ордынцеву на слове и выяснять, что еще у нас есть в заначке. Однако, взгляд его, обращенный исключительно к девушке, сделался еще мягче и проникновенней. На этом переговоры кончились, Вадик, любезно до приторности раскланявшись, ушел, пообещав нам найти достойного покупателя.
— Мне он понравился, — сказала Даша, глядя на меня затуманенными очами, когда за гостем закрылась дверь, — такой изысканный, воспитанный; а тебе?
— Ну, как сказать, — неопределенно ответил я, — так вроде бы ничего, но непонятно, какой он ориентации. Если ты в смысле отношений…
— Вадиму можно верить, — не слушая, сообщила она, — сразу видно, что он порядочный человек, не то, что некоторые.
Кто эти «некоторые», можно было только догадываться, но я не стал уточнять.
— Он такой необычный, — продолжила она, — в нем нет этого, — Ордынцева задумалась, пытаясь сформулировать, каких порочных качеств нет у эксперта и, видимо, в избытке есть у меня, — ну, как сказать…
«Мужского начала», хотел было подсказать я, но решил не обострять разговор.
— Он такой, — повторила она, посмотрела на меня холодно и, не договорив, ушла к себе.
Я же задумался о происходящем. Предполагаемая экспертом высокая цена на неказистые по сравнению с теми, что у нас оставались, украшения меня приятно удивила. Как часто бывает, начал точить червь сомнения, не дешевим ли мы. Хотя я и не имел к этим деньгам никакого касательства, выглядеть даже в собственных глазах лохом было бы неприятно. Нужно было разбираться с ценой и рынком, но на это не было ни времени, ни желания. Самым простым способом выяснить стоимость брошей было оценить их в нескольких местах.
Вот тут бы мне призадуматься и подстраховаться, а я, ничтоже сумняшеся, пошел самым простым путем, решил, что будет проще оценить все наши раритеты чохом в антикварных магазинах. Единственно на что у меня хватило ума — засунуть саблю в туб для чертежей, чтобы не светиться перед милицией незарегистрированным холодным оружием.
Три-четыре антикварных магазина, удовлетворявших скромный спрос москвичей в советские времена при торжестве дикого капитализма, если судить по данным телефонного справочника, превратились в четыре десятка. Так что выбор у меня был если не богатый, то, во всяком случае, достаточный. Я аккуратно выписал адреса ближайших торговых точек и начал их планомерно объезжать. Антиквары, знающие все на свете, у нас еще не появились, а сидящие на приеме ушлые мальчики и девочки с разной степенью ленивого высокомерия судили о вещах, в которых ничего не понимали. Самые употребляемые в их лексиконе слова были «новодел» и «подделка». Притом, что касалось дам-оценщиц, оружие их вообще не интересовало, а старинные броши они почему-то упорно именовали «бижутерией». Деловые и бодрые оценщики обоего пола однотипно морочили мне голову сертификацией изделий, предлагали сделать платные экспертизы, так что приходилось им любезно улыбаться и вновь засовывать свои сокровища в чертежный туб.
