На середине восточного склона, где по обеим бокам тропинки рос лес, афинянам преградила путь кучка спартанцев и периэков — кто в боевом снаряжении, кто просто в рубахах.
— Они хотят нас задержать, пока к ним не придет подмога, — сказал Алкивиад. — Впрочем, Фермопильское сражение закончилось уже давно. Да и тогда им эта тактика не помогла.
Он повел своих гоплитов на врага. Между тем пелтасты пробрались через деревья, после чего вышли на тропинку и ударили спартанцам в тыл. После этого сражение закончилось. Началась резня.
— Они проявили смелость, — сказал Никий, глядя на сваленные в кучу трупы, одетые в плащи. Плащи были выкрашены в красный цвет, чтобы кровь была незаметна.
— Они проявили глупость, — сказал Алкивиад. — Они не могли нас остановить. А раз не могли, так зачем было и пытаться? — Никий открыл рот один раз, другой… теперь он напоминал тунца, только что вытащенного из моря. Мысленно отмахнувшись от Никия, Алкивиад направил лошадь вперед нажатием коленей и дерганьем за поводья. Он снова повысил голос: — Вперед, ребята! Осталось чуть больше полупути до кораблей!
Поднявшись на высшую точку горного перевала, он посмотрел на запад, по направлению к заливу, где находился афинский флот. Конечно, он не мог увидеть корабли на расстоянии в сотню стадий, но посмотрел все равно. Если с ними что‑то случится, он окажется в таком же глупом положении, как и те спартанцы, что пытались задержать афинскую фалангу.
На пути вниз к побережью он потерял несколько воинов. У двоих не выдержало сердце, и они упали замертво. Остальные, не в силах выдержать темп, повалились на обочине дороги, чтобы отдохнуть.
— Мы никого не ждем, — говорил Алкивиад, снова и снова. — Подождем одного — погубим всех. — Возможно, некоторые воины ему не поверили. Возможно, они так устали, что им было все равно. Потом им будет не все равно, но тогда уже будет поздно.
Где был Сократ? Алкивиад тревожно всматривался в маршировавшую афинскую колонну. Его дорогой друг годился большинству гоплитов в отцы. Смог ли он выдержать темп? И тут Алкивиад снова засмеялся. Он увидел Сократа, который не только выдерживал темп, но и громко спорил с более молодым воином справа от себя. Да, о его идеях можно сказать что угодно — Алкивиад и сам в них не вполне верил, немотря на многолетние беседы — но сам Сократ был полон сил и здоровья.
Спустившись наконец с западных склонов Тайгета, афиняне закричали, указывая пальцами:
— Таласса! Таласса! (Море! Море!)
А также:
— Неес! Неес! (Корабли! Корабли!)
Действительно, транспорты и защищавшие их триеры ждали здесь по–прежнему. Алкивиад позволил себе вздохнуть с облегчением.
И вот под копытами его лошади взлетел песок. Он добрался до пляжа, откуда повел афинян в поход прошлым утром.
— Мы свое дело сделали, — обратился он к ожидавшим морякам. — А что происходило тут?
— Спартанские триеры сунулись было сюда на нас посмотреть, — ответил один из них. — А как посмотрели, так сразу повернулись и смылись.
— Вот как? — Алкивиад надеялся именно на это. Моряк кивнул головой. Алкивиад сказал: — Что ж, о наилучший, теперь мы сделаем то же самое.
— А что потом? — спросил моряк.
— А что потом? — эхом отозвался Алкивиад. — Ну как же, потом мы отправимся назад в свой полис, и тогда уж выясним, кто же на самом деле является «афинским народом».
Моряк улыбнулся. Улыбнулся и Алкивиад.
* * *
Мало что мог увидеть Сократ, находясь в трюме транспорта. Таким образом, он находился там как можно меньше, предпочитая проводить время на узкой палубе.
— Ибо разве это не будет противоречить здравому смыслу и самой природе, — сказал он моряку, который на него ворчал, — если человек отправится в дальнее путешествие и ничего не увидит по дороге?
— Мне плевать, будет это противоречить здравому смыслу или не будет, — сказал моряк, и его слова заставили Сократа дернуться. — Если будешь путаться у нас под ногами, отправим тебя вниз на место.
— Я буду очень осторожен, — пообещал Сократ.
И он действительно был очень осторожен… какое‑то время. Между тем флот, направлявшийся домой в Афины, вошел в воды Саронического залива. Слева лежал остров Эгина, старый соперник Афин, справа, ближе к Пирею — знаменитый Саламин. Солнце играло на поверхности волн. Морские птицы ныряли за рыбой, а затем отбирали добычу друг у друга, уподобляясь людям.
Сократ присел на палубе и спросил одного из гребцов:
— Как тебе тут работается, по сравнению с триерой?
— О, здесь грести труднее, — ответил гребец, снова с усилием налегая на весло. — У нас только один ряд гребцов, да и корабль потяжелей триеры будет. Тем не менее, кое в чем тут получше. Если ты таламит или зевгит на триере — то есть кто угодно, но не транит в верхнем ряду — то какой‑нибудь широкозадый кабан всегда испускает зловоние тебе в лицо.
— Да, я слышал, как об этом повествует в своих комедиях Аристофан, — сказал Сократ.
— Здесь об этом волноваться не приходиться, клянусь Зевсом, — сказал гребец. Он сделал новое усилие, и его ягодицы снова заскользили по сиденью.
Командир, стоящий на носу корабля, вдруг показал на север, в направлении Пирея:
— Смотри! Нас идет встречать галера.
— Всего одна, впрочем, — сказал воин, находившийся рядом с ним. — Я уж думал, не пошлют ли они против нас целый флот.
— Если б послали, то сразу бы об этом пожалели, — сказал командир. — У нас тут лучшие корабли и лучшие команды. Они нам не ровня.
— Ну, попытаться‑то они могли, — сказал его собеседник, — но ты прав, они бы тут же об этом пожалели. — Теперь уже он показал на подходящую триеру. — Это «Саламиния».
— Не видел ее с самой Сицилии, — кисло сказал командир. — Интересно, они уже слыхали обо всем, что мы сделали? Скоро узнаем.
Защищая транспорты, триеры шли от них впереди, но тот корабль, на котором находился Сократ, отставал от боевых кораблей лишь на пару плетр — это позволяло ему слышать перекрикивания между кораблями. Флагман Алкивиада находился в середине триерного ряда. Люди, приплывшие на «Саламинии», могли обнаружить командира экспедиционного войска без труда. Блестящие волосы Алкивиада сверкали на солнце, и на нем была пурпурная туника, прямо‑таки излучавшая гордость и уверенность в себе. Церемониальная галера подошла к «Трасее».
— Приветствую! — обратился Алкивиад к команде приблизившейся «Саламинии».
— Алкивиад, сын Клиния? — ответил кто‑то на галере.
— Это кто там не знает, кто я такой? Опять ты, Гераклид? — спросил Алкивиад. Сократ не расслышал слов, сказанных в ответ. Алкивиад же после этих слов засмеялся и сказал: — Отправляйтесь назад в гавань и скажите этим оставшимся дома глупцам, что боги вынесли свой приговор. Мы покорили Сиракузы, и там теперь у власти правительство, лояльное Афинам. А по дороге домой мы сожгли Спарту и надавали спартанцам по шее.
Если судить по поднявшему шуму на «Саламинии», эти новости до Афин пока что не дошли. Тем не менее оратор на церемониальной галере, будь то Гераклид или кто другой, продолжил:
— Алкивиад, сын Клиния, для афинского народа будет благом, — такова была древняя формула постановления, вынесенного Собранием, — если твои люди не войдут в город вооруженными, но сложат свое оружие, сходя с кораблей в Пирее. И также для афинского народа будет благом, если ты войдешь в город один еще до своих людей, дабы обьяснить афинскому народу, почему ты пренебрег его предыдущими повелениями.
Команды близлежащих кораблей, расслышавшие слова оратора, вспыхнули гневом.
— Слышите, ребята? — закричал Алкивиад громовым голосом. — Я выиграл для них войну, а они хотят напоить меня цикутой. Вы выиграли для них войну, а они хотят забрать у вас копья и панцири. И мы им это позволим?
— Не–е-ет! — раздался дружный рев всего флота — по крайней мере, на тех кораблях, до которых дошел голос Алкивиада. К реву присоединились и большинство гребцов с командирами на транспорте Сократа. И даже многие гоплиты в трюме.
— Слышите? — обратился Алкивиад к команде «Саламинии», когда волна негодования дошла до крайних кораблей. — Вот вам ответ. Можете сообщить его демагогам, которые лгут, именуя себя афинским народом. Но вы лучше поторопитесь, потому что мы сообщим его сами.
Будучи государственной триерой полиса, «Саламиния», естественно, обладала отменной командой. Ее гребцы с правой стороны налегли на весла, как обычно, в то время как гребцы с левой стороны принялись грести в противоположную сторону. Галера ловко развернулась. Следует также заметить, что ее корпус был сухим, ибо она проводила большую часть времени на земле. Таким образом, она была легче и быстрее, нежели корабли возглавляемого Алкивиадом флота, изрядно поплававшие на своем веку. «Саламиния» помчалась назад в Пирей.
За ней последовали триеры флота. За ними последовали транспорты, пусть и чуть медленней. Обнаженный моряк толкнул Сократа локтем в бок:
