В каюту вошла виденная им вчера рыжеволосая красавица. Она остановилась у столика и осмотрела О'Кифа с ног до головы, затем перевела взгляд на Грейвза.
— Капитан хочет вас видеть.
— Хорошо, мэм. Уже иду, — кивнул тот и слегка покраснел, проходя мимо Пенни.
Рэмзи остался с посетительницей наедине. Несколько мгновений они с любопытством разглядывали друг друга. Для него это была первая встреча с женщиной неведомого столетия. И он испытывал священный трепет.
Под легкой одеждой угадывались округлые формы тела. Стройные изящные ноги радовали глаз. И Рэмзи подумал, что Бог, несомненно, любит женщин этого века, раз позволяет им так легко и соблазнительно одеваться. Ему же она казалась поистине прекрасной и совершенной, воплощением божественной грации и изящества. Сама красота сошла с небес, чтобы доставить удовольствие Рэмзи.
— О миледи, — Он низко церемонно склонился перед ней, не отрывая взгляда от голых, совершенных по своей форме рук собеседницы.
Пенни слегка смутилась и повернулась к нему боком, словно пытаясь скрыться в тени большого стеклянного шкафа, прижавшегося к железной стене. Ей показалось, что ее одежда испаряется и поднимается вверх жарким прозрачным облачком, так горяч был устремленный на нее взгляд.
— Вы похожи на коварного морского разбойника, — произнесла она, гадая о том, кто он на самом деле.
— Это не то впечатление, которое я бы хотел произвести на вас, — сказал он, так пронзительно посмотрев на нее, что что-то глухо екнуло у нее в груди.
Его густой бас гулко рокотал в каюте, словно подгулявший осенний гром. И хотя Пенелопа знала, что ей давно уже пора уходить, жгучее томительное любопытство удерживало ее на месте, заставляя продолжать завязавшийся разговор.
— Откуда вы, мистер О'Киф? — спросила она.
— Я вышел из порта Лексингтон, госпожа. Но море — мой истинный дом.
— Вы так любите море, что, похоже, решили выпить половину, — засмеялась она.
Он ослепительно улыбнулся. И у нее вновь екнуло в груди.
— О! Не по своему желанию, миледи. Уверяю вас. А где, позвольте полюбопытствовать, живете вы?
Она удивленно вскинула брови. Неужели он и правда не знает, кто она такая? Это неприятно задело Пенни. Нет, она не тщеславна. Но все же приятно осознавать, что ты занимаешь определенное место в жизни многих людей. И — надо без ложной скромности признать — немалое. Иные фанатики интересуются даже ресторанами, где она бывает, и магазинами, в которых покупает сандвичи. А тут какой-то выловленный матрос, оказывается, ни разу даже не слышал ее имени! Возмутительно!
— Я из Флориды, — произнесла она, зардевшись от благородного негодования. — А вы, вероятно, долгое время провели на необитаемом острове? Или где-нибудь еще вдалеке от цивилизации?
Нет, она не могла так просто смириться с подобным конфузом. Как же так? Она — яркая звезда Америки и вдруг не известна какому-то проходимцу! Немыслимо! Впрочем, и его манера выражаться наводит на определенные соображения. Что-то здесь не так. И пусть уж лучше он расскажет о себе, чем вгонять ее в краску своей удручающей неосведомленностью.
— Вроде того, — пожал плечами Рэмзи, медленно прохаживаясь по комнате и чувствуя, что у него вновь начинает кружиться голова. — Представим что-нибудь вроде кораблекрушения. А впрочем, почем знать, не сошел ли я с небес специально для тебя.
«Быстро же он перешел на ты», — подумала Пенелопа, вглядываясь в его лицо.
— Я думаю, не стоит придумывать небылицы, — произнесла она вслух. «Уж слишком ретиво ты флиртуешь». И, заметив, что он покраснел, добавила:
— Впрочем, как хотите. В конце концов, это ваше дело.
— Не сочтите за дерзость, — Рэмзи вздохнул, словно набираясь смелости, — но я имею желание спросить: что прекрасная дама делает на этом нелепом судне?
Пенни нахмурилась. Неприятные воспоминания судорогой боли исказили ее лицо. И О'Киф пожалел о своем вопросе.
— Мы ищем дорогого мне человека, — печально произнесла она после некоторого колебания. — Несчастье случилось где-то неподалеку.
— О, мне очень жаль, — поклонился Рэмзи, почувствовав, как у него темнеет в глазах.
Он пошатнулся, и Пенни поддержала его. Участливо заглядывая ему в лицо, она краем глаза выискивала место, куда бы его посадить, — Мистер О'Киф, с вами все в порядке?
Но ни о каком порядке явно говорить не приходилось. Его лицо приобрело мутный синеватый оттенок, губы судорожно сжались, и создавалось впечатление, что он с трудом стоит на ногах.
Пенни нажала красную кнопку у спинки кровати, и коридоры катера огласились сигналом тревоги. Где-то неподалеку раздался топот бегущих к лазарету людей, помощь приближалась. Пенелопа подвела Рэмзи к кровати и попыталась усадить на нее, но ноги его не гнулись.
— Рэмзи, пожалуйста, садитесь, — просила она. — Вы меня слышите, Рэмзи?
Но все было тщетно. Мутными, ничего не видящими глазами он смотрел в ее лицо, будто силился понять, кто перед ним находится. Наконец какое-то подобие улыбки появилось на его губах. Он узнал ее.
— Ах сударыня, — пролепетал он. — Все хорошо. — И грузно осел на пол.
Пенни опустилась рядом с ним, прислушиваясь к его дыханию.
— Он не дышит! — крикнула она вбежавшему в каюту матросу.
Матрос помог ей подняться на ноги. И она, тяжело дыша от волнения, прислонилась к металлической переборке каюты. Вошедший в это время в лазарет доктор склонился над лежащим на полу Рэмзи, расстегивая его куртку и давая указания подоспевшим санитарам относительно необходимой инъекции. Помощник готовил кислородную подушку.
— Аллергическая реакция на пенициллин, — определил врач, осмотрев больного, и ввел ему в вену подготовленное ассистентами лекарство.
В то же мгновение легкий толчок возвестил о том, что катер пришвартовался к пристани. Радист уже вызывал санитарный вертолет.
— Возьмите мой, — предложила Пенни, обеспокоенная состоянием О'Кифа. — Он должен быть на пристани.
Доктор благодарно кивнул. И матросы, водрузив тяжелое тело Рэмзи на маленькие походные носилки, принялись торопливо собирать его вещи.
— Захватите инструменты, — распорядился врач. — Возможно, придется делать трахеотомию.
«О Боже, — с волнением подумала Пенни, — он умирает. Уже второй раз».
Кто-то второпях сунул ей в руки сверток с вещами Рэмзи, и она судорожно прижала их к груди. Застыв на месте, Пенни с беспокойством наблюдала, как матросы с носилками в руках осторожно огибали выступ узкого коридора, И вздрогнула от неожиданности, когда лейтенант галантно подал ей ее широкую шляпу и сумочку, предлагая следовать за ними.
Кое-как, не глядя она затолкала вещи Рэмзи в свою сумку, надела шляпу и поспешила за скрывшимися за поворотом коридора матросами. Выйдя на палубу, она увидела» что носилки уже разместили в поджидавшем у пирса вертолете. И когда Пенни подбежала к окружающим палубу поручням, двигатель вертолета взревел, винт, качнувшись, стал набирать обороты, ее обдало от его вращения ветром, и она помахала рукой вслед улетающему от нее Рэмзи. «Пожалуйста, не умирай!»
Вдруг яркий свет фотовспышки на мгновение ослепил ее. Застрекотали камеры как из-под земли возникших журналистов. Суетливые репортеры наставили на нее свои микрофоны.
— Как ваши поиски, мисс Гамильтон?
— Это Тесс Ренфри на носилках в вертолете?
— Тесс жива?
— Скажите, правда ли, что мисс Ренфри прыгнула с борта «Королевы Нассо»?
— Как вы думаете, это было самоубийство? Как вы нашли ее?
Пенни закрылась сумочкой от направленных на нее кинокамер, пока матросы, повинуясь распоряжениям лейтенанта Биндара, ни на минуту не оставлявшего ее, расчистили неширокий проход в толпе журналистов к поджидавшей недалеко от пирса машине.
— Раскаркались, вороны! — проворчал лейтенант, опускаясь на мягкое сиденье автомобиля и захлопывая дверь перед носом осаждавших репортеров. — В аэропорт, — приказал он шоферу и повернулся к Пенелопе:
— Вы хотите поехать в клинику?
— Нет, вначале в гостиницу. — Она печально покачала головой. — Сейчас я все равно ничем не могу помочь мистеру О'Кифу. А мне нужно переодеться. К тому же хорошо бы отвлечь внимание этих падальщиков, — она кивнула в сторону сновавших за стеклом журналистов, — от нашего больного. Только допроса с пристрастием ему сейчас не хватает!
«Если, конечно, он вообще жив, — тревожно подумала Пенни, рассеянно глядя на мелькающие за окнами огни ночного города. — А какая выразительная у него улыбка!»
Она вновь печально покачала головой.
Рэмзи перепугался не на шутку. Когда он открыл глаза, ему в первое мгновение даже показалось, что он уже умер и находится в аду. Двигаться он не мог. Руки и ноги отказывались слушаться приказаний разума. Какие-то бледные странные лица то появлялись, то исчезали перед его глазами. Было такое ощущение, будто он накурился опиума, как в тот раз в старой прокопченной таверне — тогда он решил больше никогда не заниматься подобной ерундой.
