— Успокойтесь, вы под моей защитой, княжна. Никто вас не обидит. Видите на площадке темные пятна? Это кровь преданного мне сержанта, что погиб у двери, но не пропустил людей из Тайной экспедиции, что хотели меня убить. Успел задвинуть засов, хотя те стреляли через дверь, а потом пытались ее выломать! Но подпоручик Мирович успел с лейб-кампанцами ворваться в башню!
К его удивлению, Мария Семеновна внимательно осмотрела пятна и дверь, потрогала тонким пальчиком пробоину от пули, потом нашла след рикошета свинца от стенки. А затем нашла на ступеньке расплющенную пулю, которую тут же спрятала, да так ловко, что Иван Антонович даже заметить не успел — куда-то в корсаж, известное вместилище всех женских секретов. Ее ладошка, такая нежная, обожгла пальцы прикосновением, и он внезапно охрипшим голосом произнес:
— А вот здесь капитан Чекин пытался убить меня шпагой, но клинок сломался. И он напал на меня аки лютый зверь, мы бились на этих ступенях, потом я его свалил на каменный пол, там, где горит свеча. Видите, какое там было кровавое пятно — то след нашей схватки!
«Что ты несешь! Кто тебя за язык тянет? Ты что еще не понял, как бабы телков разводят на информацию?!»
Мысленный вопль бывшего следователя оборвался — сейчас совсем не он владел этим телом и языком. И тут женщина покрыла пылкими поцелуями его ладонь, от прикосновения нежных губ замерло сердце. А Мария Семеновна прижала его ладонь к своей полуобнаженной, трепетно вздымающейся от дыхания груди.
— Я так волнуюсь за вас, государь! С ума схожу от переживаний! Вас не ранил этот злодей?
— Я успел свалить его раньше такой табуреткой как эта. Она от удара по его голове разлетелась на обломки.
Княжна задумчиво посмотрела на табуретку, потом перевела взгляд на дощатый топчан, осторожно провела рукой по шершавым доскам, еле слышно прошептала:
— Здесь будет неудобно. Как вы тут спали, государь?
— Это каземат для надзирателей — здесь постоянно находился один из офицеров, что меня стерегли. А мой каземат за этой дверью, сейчас вы его увидите, Мария Семеновна.
Иван Антонович, мысленно сожалея, оторвался от ее руки, и подойдя к порогу, со скрежетом отодвинул засов…
Глава 8
Санкт-Петербург
Подполковник лейб-гвардии Измайловского полка
Генерал-аншеф и сенатор Василий Суворов
после полудня 6 июля 1764 года
— За землицей Камчатской, Василий Иванович, острова в море одни за другим идут на восток. О сем ты ведаешь?
— Да, отчеты сибирского губернатора постоянно читаю, тот сказки людей, там промышляющих, приводит. В последнем, что еще покойному государю докладывалось, говорилось, что мореход Степан Глотов на боте «Святой Иулиан» достиг островов, — Суворов напряг память — она у него была великолепной, потому что для службы в Тайной канцелярии такое требовалось особенно. — Вроде названием они Умнак и Уналашка, даже и не выговоришь сразу, но я памятлив. И было это в лето 1758 года. Там Глотов и его команда провели три года, торгуя с местными людишками, что отдавали в обмен ценные шкуры морских животных, вроде бы мех схож у них с бобрами. И вернулся в Охотск, два года тому назад, откуда и была послана сюда отписка о тех событиях, с просьбой узнать подводить ли жителей тех островов, вроде вся эта гряда островная Алеутской именуется на местном наречии, под высокую государеву руку.
— Ты все правильно сказал, Василий Иванович, я сам отчет внимательно прочел, и приложенные к нему сказки Степанки Глотова просмотрел. А ведаешь ли ты, что к северу от островов этих земля огромная лежит, лесами покрытая, и как раз напротив чукотских стойбищ, от которых она морем нешироким, но студеным, отделена?
— Вот этого не знаю, Александр Алексеевич. Слышал, что о том сказывали раньше, что подозрение на существование той землицы имеется, но кто и когда писал, помилуй Бог, тут не упомнишь.
— А течет чрез ту землю великую река, Юконом нареченная, имеет множество речушек в нее впадаемых. А в них золотишка рассыпного много, до многих десятков пудов промывать можно. И еще есть речка Медная, там залежи руд таковых находятся, богатых. И та земля Аляской именуется, самой западной частью Нового Света является, Америкой названной с тех времен, когда гишпанцы туда плавать стали!
— Да откуда мне знать такое, Александр Алексеевич?! Может это лжа голимая и навет? Людишек туда отправлять надо, чтоб сказки эти проверили. Экспедиция необходима, как таковую государь Петр Алексеевна направил в последние годы своего царствования под началом командора Беринга, к землицам камчатским и чукотским.
— Конечно, направим, и средства немалые вложим, и людей подберем. Золото ведь нам до крайности нужно, — с окаменевшим лицом произнес князь Вяземский. И усмехнувшись, добавил негромко:
— А еще в Иркутск отправлю фурьера, чтоб тамошний начальный воевода, времени не теряя, направил по реке Лене отрядец с рудознатцами знающими. И пройдя остроги Киренский и Чечуйский, что у волока на Тунгуску стоит, далее по течению направились, до притока широкого, что с правой стороны в реку сию впадает и Витимом называется. И подниматься по нему долго надлежит, до гор самых. А там на ручьях и речушках також золота много россыпями, мыть его можно легко, да казну государственную, порядком оскудевшую наполнить, и монеты червонные с империалами чеканить постоянно, для чего в Иркутске плавильню открыть. И от китайского коробчатого песка золотого более не зависеть!
— Ты откуда такое ведаешь, князь, — от волнения голос Василия Ивановича захрипел. — Проверить сказки эти нужно немедленно. Губернатору в Тобольск отписать. А если подтвердится, то в Иркутск верных людей немедленно направить, да с Берг-коллегии с ними рудознатцев и мастеров добрых. Сам знаешь, что плохо у нас с золотом!
— Уже отписал письма, пока на галере от Шлиссельбурга плыл. Время было все обдумать.
— Ах, вон оно как получается, — задумчиво протянул Суворов и с подозрением посмотрел на бледного лицом генерал-прокурора Сената. — Иоанн Антонович не сказал тебе, откуда такое ему известно, и почему государь настолько уверен, что сказки эти правдивы?
— Почему не поведал, многое мне рассказал о старых порядках московских, когда в приказах дела десятилетиями пылились, и крысами пожирались. Об Аляске той новгородцам известно было, что не пожелали государю Иоанну Васильевичу служить, и после злосчастной для них шелоньской битвы, на кочах с семействами своими по Студеному морю на восход ушли. А через тридцать лет бумаги отписали, что нашли землицу, золотом богатую, лесом покрытую, и описание таковой дали.
Вяземский остановился и в задумчивости потер пальцем переносицу. А потом тихо добавил:
— Список с той бумаги в последний момент писец тайком сделал, когда грозный царь Иоанн Васильевич с опричным войском Новгород за измену наказывал. Как видишь не зря — утаили там многое, но еще больше, думаю, сгинуло без следа в сгоревших домах.
— Так, — произнес Суворов, моментально уяснив, в чем соль вопроса. И негромко спросил генерал-прокурора:
— А по витимскому золотишку? Тут, наверняка, не сказка в приказ отправленная, а во времена царя Алексея Михайловича дело то уходит? Много всякого люда по сибирской землице с тех времен бродит, властям подчиняться не желая, совершенно от рук отбились.
— Угадал ты. Василий Иванович! Так сам знаешь, сколько у нас после патриарха Никона Беловодье в Сибирь искать отправились. Вот одни такие и набрели на эти места, избушки хотели поставить, да начать золото добывать. Вот только беда случилась — болезнь страшную с собою завезли в те места, да в горячке в муках померли. Но бумагу своим людям отписали, ее потом у одного монаха, что твердо протопопа Аввакума стороны держался, нашли. Но в приказ та попала, и в его недрах бы канула, но человечек их веры на нее набрел и тайком вынес.
— Бывает такое, сам с людишками этими постоянно встречаюсь, хороняки, — усмехнулся Василий Иванович, теперь он стал понимать, как такое вполне заурядное, на первый взгляд, дело произошло, причем опасное для устоев государственных.
