ним толпе мужиков. Тоже вооруженной, но в основном не ружьями, а вилами и лопатами. Кажется, тут собиралась армия для усмирения штурма особняка Крюгеров.
Торговцы на крайних рядах вид имели недовольный, некоторые уже даже начали сворачивать торговлю и складывать товары в тачки.
Ага.
Похоже, рынок еще и оцеплен. Униформа в Томске не особенно в ходу, но вот те трое ребят, которые недвусмысленно так топчутся прямо посреди улицы и бдительно зыркают по сторонам, явно имеют какой-то приказ, вроде “всех впускать — никого не выпускать!” Впрочем, может это у меня паранойя. День-то, прямо скажем, почти сразу не задался…
— Псст! — раздалось из переулка. Мы с Натахой синхронно повернулись туда. Гиена выглядывал из-за угла, изо всех сил делая знаки немедленно идти к нему.
— А ты чего не на работе? — спросила Натаха, после того, как мы втиснулись в узкое пространство между двумя лабазами.
— Был бы на работе — стоял бы сейчас в толпе, — сказал Гиена. — Не надо туда ходить, там что-то вроде мобилизации.
— А ты, значит, от призыва в армию скрываешься, — я хохотнул.
— Да не, — Гиена зло сплюнул. — Матонин там. Явился с каким-то обрыганами, занял весь соседний кабак. Я как увидел, так скипнул через заднюю калитку. А потом и Вахопуолов на бочку полез;
— А Матонина вахопуловские гаврики, значит, не трогают? — спросила Натаха. — ну, раз мобилизация?
— Где Матонин, и где мобилизация, — Гиена заржал своим мерзким кашляющим смехом.
— Толку от этой толпы, — сказал я. — Там пушка и пулемет, а может и не один. Много с вилами против пулемета навоюешь…
— Где пулемет? — опешил Гиена.
— У Крюгеров, — сказал я. — Разве Вахопулов эту толпу не Крюгеров усмирять собирает?
— Нет, конечно, — Гиена зыркнул на меня удивленно. — Там внутрисемейные разборки, вот еще, усмирять там кого-то.
— Не понял, — сказал я. — А зачем тогда?
— Так в подземелья же! — Гиена сделал большие глаза, как будто я должен сходу понять, что он имеет в виду. Но я не понял. — Ну, тут под городом есть подземный город. Который вроде как старые люди еще построили, но они живут не везде. А в заброшенной части размножаются всякие твари. И по какому-то там старому договору жители верхнего Томска должны этих тварей... того... Ну, в общем, эти подземные жители или слишком чахлые, чтобы кого-то убивать, или им религия не позволяет. Так что иногда собирают мужиков, и... Боня, я не понял, что ты смотришь на меня как на вошь?
— Удивительный ты человек, Гиена, — сказал я без улыбки. — Тебя на сафари приглашают, а ты в кустах прячешься.
— Чего? — Гиена набычился. — Вообще-то я скрылся, чтобы с Матониным не сталкиваться...
— С Матониным... — задумчиво повторил я и вспомнил разговор с Синильгой. — Сука... А я вот бы сейчас поговорил с Матониным...
— С ним там пятеро парней, обвешанных оружием, — деловито сказал Гиена. — Но можем и управиться, если внезапно нападем. И эта толпа не помешает...
— Да подожди ты, — отмахнулся я и задумался. Что там за договор, по которому я обязан буду после обучения отрабатывать на Матонина, я пока что не видел. И вообще не уверен, есть ли он, или это Синильге Азаматовне во сне привиделось. Ну, мало ли, Талтуга — странная женщина. И способности у нее странные... Мне снова вспомнился разговор с Матониным на собрании. Он ведь правда меня не узнал. На его лице отражалась какая-то работа мозга, даже понятно было, что с ним что-то не так. А что, если...
— Короче, так, — сказал я, посмотрев сначала на Гиену, потом на Натаху. — Топайте домой, вот что. Вам точно не надо на глаза Матонину пока что показываться. А я хочу кое-что проверить...
— Ты прямо в мокрой одежде и пойдешь? — Натаха схватила меня за руку.
— Да пофиг, — я пожал плечами. — Не замерзну! — я глянул на обеспокоенное натахино лицо и понял, что она вовсе не об простуде моей гипотетической волнуется. — Все норм, Натаха. Хочу кое-что проверить. На рожон лезть не буду, честно. А вот тебе на глаза Матонину точно лучше не показываться. У него два раза не получилось тебя убить, уверен, что если он тебя увидит, то в этот раз точно скомандует всем стрелять.
— А ты у него шагоход угнал, — сказала Натаха. — Думаешь, он вот так просто это забыл?
— Так откуда он знает, что это я угнал? — я подмигнул. — Я нигде никаких расписок не оставлял. Да и наследил не особенно... Так, в общем, хватит болтать. Топайте домой. А я на рынок. Вернусь вечером, расскажу, в чем дело.
— А если тебя того? Мобилизуют? — спросил Гиена.
— Ну тогда вернусь, когда вылезу из подземелий, — хохотнув, ответил я и выбрался из узкой щели между лабазами на улицу. И подумал, что, пожалуй, был бы на самом деле не против подраться. Правда там опять подземелья, фу... С другой стороны, раз набирают мужиков с дрекольем, значит там и чудища не особенно-то опасные. Разве стал бы Вахопулов отправлять на смерть простых горожан? Ну, точнее, на верную смерть.
Парни из оцепления пропустили меня на рынок без единого слова. Но когда я прошел мимо них, у только еще больше уверился, что это именно оцепление, а не просто так ребята с дробовиками поболтать на улице вышли. На соседней улице, выходящей на Толкучий рынок, тоже топтатись с подчеркнуто-незаинтересованным видом бравые ребята в удобной одежде и с оружием. И даже узкий кривой переулок был перекрыт.
Интересно.
Матонина и его компанию я заметил почти сразу. Они вальяжно расположились вокруг уличных столиков «Доброго гуся», кабака средней руки, но для Толкучего рынка вроде неплохого. Похоже, Беков в этот раз Матонин с собой не взял. Его люди в этот раз имели типичную славянскую внешность и, как и сказал Гиена, были с ног до головы обвешаны оружием. В Томске не самое привычное зрелище, но обыватели старательно делали вид, что ничего необычного не происходит. На коленях одного из громил сидела развратного вида девица, которую он хозяйски обнимал за талию. Рановато она
