Уши надеру!
Надо же, наша мелкая разборка привлекла внимание общественности, которая здесь — сила, а именно, усатого мужика в меховой шапке с поднятыми ушами. Вон и второй к нему подходит, с интересом смотря вниз.
Пора уносить ноги, добивать никого не требуется, птушники превратились неожиданно для себя в потерпевших и ничего больше не хотят. Я сразу же поворачиваюсь и иду мимо пустого сейчас бассейна к парку Белые Пески, чтобы убежать, если что.
Но, никто за мной не бежит, второй парень поднимает длинного, и они тоже уходят с места стычки вокруг крепости в другую сторону.
Я же на подъеме настроения забираюсь на самый верх горы, где смотрю на метеоритный кратер, который кажется мне очень большим и глубоким. Сейчас, в середине дня, он весь усеян детворой, все катаются с визгом на картонках, ледянках и санках. Коварно опасных для стоящих и не ожидающих внезапного удара по ногам ватрушек еще не изобретено и не запущено в производство…
Не знаю, захочу ли я теперь здесь кататься, как раньше. Да и вообще, несоответствие моего тела теперь моей голове меня серьезно пугает, как я буду чувствовать среди одноклассников? И какие чувства станут вызывать одноклассницы или девочки постарше? Раньше вызывали живой, неподдельный интерес, а как будет сейчас?
Вчерашний день с рыбалкой и шаровой молнией понемногу рассасывается в моей новой голове, а то, что я вижу вокруг себя, все более наполняется настоящим вкусом и цветом.
До какой же стадии дойдет мое вживание в тело подростка?
Я иду по верху парка, обхожу катающихся и на основном спуске вижу несколько смутно знакомых парней, но, не подхожу к ним. Кататься откровенно холодно, поэтому я спускаюсь вниз, захожу сначала в овощной, где у меня когда-то стоял фотоотдел, рассматриваю страшноватые с виду овощи и фрукты советского плодоовощного агрокомплекса.
В самую старую часть города я решил не заходить сегодня, уже подзамерз порядочно, еще опасаюсь встретить тех же птушников с группой поддержки возле кинотеатра или кафе "Дюны". Лучше я сегодня останусь в победителях за явным преимуществом, а дальше посмотрим.
Поэтому возвращаюсь домой, по дороге навестив еще один универсам, тот самый, где мы со Стасом приноровились воровать конфеты. Конфеты лежат на месте, однако, никакого криминального интереса предсказуемо не вызывают у меня.
Вечер провожу дома, размышляя над своей судьбой и выборочно рассматривая книги в книжном шкафу. Из особо интересного вижу "Черный обелиск" и "Трех товарищей", которых где-то по большому блату достал отец.
Слушаю его рассказы о прошлой жизни, задав сначала наводящие вопросы, потом мы ужинаем все вместе на крохотной кухоньке, смотрим черно-белый телевизор, какой-то неинтересный мне фильм.
Вечером я долго читаю книгу Ремарка в своей комнате при свете настольной лампы и внезапно меня осеняет.
Ведь, почти все книги классика именно о нем самом, про его личную жизнь. Вот молодец, описал свое прошлое, немного сгустил краски и добавил интересного, пусть и не совсем своего.
Если прочитать внимательно "На Западном фронте без перемен", кажется, что писатель пару лет провел в окопах, а на самом деле всего полтора месяца до ранения и больше на фронт не вернулся. Но, впечатление создается именно такое, ощущение полной сопричастности к происходящему в окопах на протяжении долгого времени.
Это и есть писательский талант, с чем никто спорить не станет.
Кроме "Время жить и время умирать" и еще книги про концлагерь, все остальные — это именно про него самого, насколько я помню. Ну, еще про гонщика под вопросом, какое-то отношение к гонкам Ремарк имел, только, я не помню точно уже и больше не спросить в Википедии и у Гугла.
В каждой книге свой любимый алкогольный напиток, заканчивает повествование он в Нью-Йорке русской водкой и этнически русской подругой Наташей, как высшей ступенью своей эволюции. Что довольно символично после самой Марлен Дитрих.
Тоже, своеобразный попаданец-беглец в совершенно новый для него мир широких авеню, белозубых ослепительных улыбок, кадиллаков и полного отсутствия войны вокруг. И эсэсовцы вокруг — только актеры в мундирах.
Потом откладываю книгу и долго смотрю на темное окно, оглядываясь время от времени на сладко спящую сестренку. Мне требуется много, о чем подумать и много чего решить про свою новую, старую жизнь.
После этого беру сдвоенный листок бумаги, на нем пишу на всякий случай, если забуду, конспект того, что случится в будущем, знание которого мне поможет по жизни. Вдруг, пропадет полностью моя память о будущем, когда сознание окончательно устаканится в теле, а на поверхность вынырнет мое подростковое сознание. Пишу долго, вспоминая почти по дням свою жизнь. Листок прячу в одну из книг на своей полке, у меня их там немного, всего пятнадцать штук.
Сегодня я успешно подрался, потому что внутри меня не прежний добродушный паренек, не умеющий отстаивать свою точку зрения, а взрослый и жесткий мужик, прошедший по жизни и Крым, и рым.
На самом деле, с технической точки зрения, отстаивать свое достоинство мне не так сложно.
Ведь я уже ровно три года, с середины пятого класса занимаюсь боксом, даже имею на ринге кое-какие успехи.
Год назад, в седьмом классе, я даже выиграл Всесоюзный турнир «Мирный атом», проводившийся в нашем городе. Выиграл очень легко и безо всяких проблем побил сначала какого-то парня из Москвы, в финале другого, носящего интересный титул — чемпион города Пикалево. Не знаю, такой ли это город, чтобы хвастаться этим достижением, теперь у меня есть грамота за первое месте в категории до сорока килограммов. Да, до сорока килограммов и в седьмом классе это не то, чтобы совсем маленький вес, но, гораздо ниже среднего по классу.
Даже не так, просто одноклассники, довольно многие из них, начиная с шестого класса, обогнали меня по росту на одну-две головы и теперь весят по шестьдесят-семьдесят кило. Правда, почти все они ушли в специальный класс для дзюдоистов в соседнюю школу, я встречаю их не так часто, тем более, проблем с ними никаких не имею. Отношения вполне приятельские, правда, смотрю я на них сильно снизу вверх.
Однако, сейчас, в восьмом классе, маленькие рост и вес и отсутствие тяжелого удара не то чтобы сильно отравляют мне жизнь, но, тут есть над чем упорно поработать и исправить. Есть над чем попотеть и, возможно, поправить в своей новой жизни, наметить новые рубежи, к которым мне стоит стремиться.
В девятом классе я вытянусь до метра восьмидесяти в росте, стану выше среднего, но, останусь очень тощеньким по фактуре пареньком,
