назначения будут проведены по предложениям военной коллегии. Временем я вас, господа и товарищи, не ограничиваю.
— И всё же, господин войсковой атаман парагвайского казачества, выбор сильно зависит от времени, — печально вздохнув, заметил командующий регулярными войсками. — Когда, по вашим расчётам, начнётся война?
— Думаю, Пётр Николаевич, что мелкие стычки с европейскими империалистами начнутся, как только казаки проникнут в колонии Африки и Юго–Восточной Азии, — предрёк парагвайский пророк. — Но первая большая война произойдёт не ранее, чем через десять лет, когда Парагвай сильно разбогатеет, а европейские народы подзабудут ужасы Великой войны. До той поры, экономика стран Европы будет выбираться из военной разрухи. И первый удар по нам нанесёт Боливия. По разведданным, в неё уже перебираются уволенные из расформированной германской армии немецкие офицеры. Но без стороннего финансирования, боливийская армия быстро не перевооружится и резко не нарастит численность армии. Да ещё уйдёт какое–то время её обучить. А так как сейчас боливийцы не полезут сдуру на стотысячное войско готовых к бою казаков — мы выиграли время для обучения и организации собственной армии. Нам надо так натаскать бойцов на полигонах и в мелких военных конфликтах за границей, чтобы один казак пятерых супостатов стоил.
— Но ведь вы, атаман, ставите ещё задачу, чтобы офицеры наловчились быстро готовить боевые подразделения из плохо обученных резервистов, — прищурившись, напомнил сказанное ранее Врангель.
— Своих парагвайских резервистов мы будем готовить хорошо, — улыбнулся владыка–анархист. — В каждом посёлке обустроим стрелковый тир и учебный полигон, назначим наставников из ветеранов инвалидной команды. Селяне будут тренироваться между сезонными полевыми работами, горожанам определим период ежегодных краткосрочных воинских сборов. Но грядущая война не ограничится землями Парагвая, весь мир захлестнёт кровавая волна. Казацкие офицеры должны быть готовы возглавить отряды народного ополчения.
— Человечество не изменилось, и второй Великой войны не избежать, — согласно покачал головой генерал. — Но ведь парагвайские казаки могут не лезть в свару и отсидеться в глухом углу?
— Мы же русские, и, когда начнут обижать друзей и родственников, в сторонке стоять не сможем, — рассмеялся Алексей. — А уж за любимую родину мы супостатов зубами рвать будем. Иль думаете, что враг не полезет на Русь–матушку.
— Да, то, что мы вынужденно отступили в дальние земли, не превращает нас в предателей родной страны, — гордо распрямил спину русский генерал. — Время и дело покажут, кто умеет лучше родину защищать — комиссары–горлопаны или гвардия армии изгоев. Господа офицеры, атаманы и товарищи командиры, будем готовиться к грядущей мировой войне — битве Судного дня!
Вечернее солнце уже не проглядывало из–за пелены нависших туч. Колючий ветер кусал злее. Свинцовое небо в стороне заката озарялось вспышками надвигающегося грозового фронта. Яркие зубы молний рвали горизонт. Издалека доносились, словно отголоски артиллерийской канонады, раскаты грома. На западе зарождалась буря.
Глава 3
Анархия — мать порядка!
После создания новой армейской структуры, Ронин всерьёз взялся за реорганизацию гражданской власти. В Асунсьоне, в зале заседаний парламента, собрались парагвайские министры и парламентарии, а также главы казачьих общин, для размещения которых пришлось установить дополнительные стулья в проходах между рядами кресел и вдоль стен зала.
— Синьоры, прошу тишину! — стоя за ораторской стойкой, постучал деревянным молоточком президент Парагвая. Дождавшись, когда смолкнет гул в переполненном зале, Мануэль Гондра Перейра обратился к собравшимся: — Сегодня нам предстоит обсудить поправки в государственную конституцию республики Парагвай. Это связано с изменениями в обществе, произошедшими за прошедший год, а также с тенденциями развития государства в грядущем непростом времени. Главным докладчиком выступит синьор Ронин, инициатор реформ, потом приступим к дебатам.
— А где же сам возмутитель спокойствия⁈ — с первого ряда кресел раздался голос Лукаса Гутиэроса, министра внутренних дел Парагвая.
Перейра не посчитал нужным отвечать на выкрик, он лишь злорадно усмехнулся и, сойдя с трибуны, занял место в зале. Президент, в отличие от собравшихся, знал содержание казацких поправок и предвкушал зрелище недовольных перекошенных парламентских рож. Последнее время во власть предержащих кругах росли опасения по поводу засилья в стране русских эмигрантов. Уже больше половины граждан Парагвая составляла казачья община, а народ всё прибывал и прибывал. Синьору Ронину было мало захватить полстраны территориально и скупить все фабрики и заводы, включив их в казацкий кооператив, он теперь ещё норовил заселить весь Парагвай русскими. Уж даже и в столице от толп эмигрантов нет прохода. Конечно, магнат исправно выплачивал оговорённую по договору повременную оплату бывшим фабрикантам, но многие уже жалели, что поторопились с продажей имущества в рассрочку и продешевили. Зависть и жадность жгли грешные души.
— Помяни дьявола, он и явится, — среагировав на широко распахнувшиеся двери, прошипел сосед накликавшего беду министра.
Но первым в зал заседаний вошёл, громко чеканя шаг по паркету, знаменосец с триколором парагвайского казачьего войска, копией торгового флага старой русской империи.
Следом за марширующим казаком вразвалочку следовал другой знаменосец, в одежде очень вольного стиля и с перекрещенной на груди пулемётной лентой. Анархист нёс на плече сильно наклонённое чёрное знамя дивизии батьки Махно. На свешенном полотнище явственно читались белые буквы лозунга вольного братства: «Анархия — мать порядка!».
Замыкал колонну знаменосцев красноармеец в будёновке, в руках которого колыхался в такт размеренным шагам алый стяг с золотыми серпом и молотом в верхнем уголку, у самого древка флага.
Знаменная группа нагло прошествовала в центр зала и рядком расположилась возле установленного позади ораторской трибуны парагвайского государственного флага.
Эхо от звуков шагов смолкло, и в повисшей напряжённой тишине в зал вошёл Ронин. Алексей был в привычной чёрной полурясе, а на груди, раздражая фабрикантов и министров, сверкал золотой наперсный крест.
— Синьор Ронин, что означает эта демонстрация флагов? — не вставая с кресла, вальяжно махнул рукой в сторону знаменной группы Лукас Гутиэрос, самый дерзкий из министров.
— Отражение реальности, — заняв место на трибуне, развёл руками истинный владыка Парагвая. — У каждой политической силы должен быть свой символ. Общество Парагвая стало очень разнородно: на крайнем западе Гран Чако расселяются бывшие красноармейцы, чуть ближе строятся поселения анархистов, центральный и южный край равнины занимают казаки, восточную часть Гран Чако осваивают другие русские эмигранты. Изгои ностальгируют по символам старой империи, потому и флаг у них с казаками общий — бело–сине–красный триколор. Ну а вторую половину государства населяют приверженцы традиционного Парагвая. По справедливости, теперь все флаги представлены в парламенте.
— А по конституции?.. — не согласился министр.
— Устаревшей конституции, — подняв указательный палец, прервал Гутиэроса Алексей. — Поэтому законы Парагвая нужно менять, иначе не избежать политических конфликтов.
— И как же нам мирно ужиться? — оглянувшись на притихшее собрание, заручился молчаливой поддержкой оппозиции смельчак.
— Каждому молиться своему богу, и не ходить со своим уставом в чужой монастырь, — Алексей указал на тут же присутствующих глав религиозных концессий. — Живут же в Асунсьоне без драк: католики, христиане, мусульмане и евреи. А скоро ещё и буряты–буддисты с бароном Унгерном прибудут. Ну так приверженцы другой веры не лезут же в грязных башмаках под своды мечети, и индейцы–язычники не водят хороводы вокруг костра в католическом храме — каждый уважает чужую веру и традиции. Вот так и в государственном устройстве надо — в каждой общине свои законы, но не в ущерб добрым соседям.
— Так это же анархия какая–то получится, — скорчил недовольную гримасу генерал полиции.
— Не какая–то, а анархистско–казацкая федеративная республика, — охарактеризовал суть нового государственного монстра новатор. — В которой будет представлен полный спектр систем социального обустройства регионов: социалистические колхозы крестьян–красноармейцев, анархистские коммуны, казацкие общины, капиталистические фермерские хозяйства. В промышленности тоже будет внедрён разнообразный набор методов хозяйствования.
— Как же сможет сочетаться священное право частной собственности с разбойничьей вольницей анархистов и пролетарским обобществлением имущества социалистов–коммунистов?
— Христиане же соседствуют с магометанами и поклонниками других богов, — широким жестом руки указал Алексей на глав разнообразных религиозных концессий Парагвая. — И все священнослужители вместе ведут своих адептов к благодати божьей. Ибо не лезут со своими религиозными догмами к чужим верующим. Вот и нам всем, синьоры парламентарии, нужно взять пример с благочестивых мужей.
— Уж больно мудрёно ты закрутил, батюшка Алексей, — оглянувшись и получив молчаливое согласие зала, возглавил дискуссию Гутиэрос. — Можно ли от духовных ценностей перейти поближе к материальным. Ведь
