– Известна, только не у нас, а в Волжской Булгарии. Но я специально для тебя найду умельца.
– Ты, Костя, заканчивай шутить, а лучше скажи, что будешь делать, если они обманут? Пообещают, а потом слова своего не сдержат, – сердито спросил священник, хмуро глядя на князя.
Было с чего сердиться. Ну прямо как дети, честное слово. Тут о таких важных вещах речь идет, а Вячеславу хоть бы хны. Что Царьград взять, что к теще на блины съездить – все едино. Да и Костя недалеко от него ушел.
– Так ведь первым въехать туда должен император в сопровождении уже двух патриархов – Константинопольского и Всея Руси, – пояснил Константин. – Иначе никакой передачи города не будет.
– А зачем вообще тогда говорить с императором? – снова не понял отец Николай. – Ведь не он же решает церковные вопросы? С патриархом и надо говорить.
– С ним само собой – без этого нельзя, – невозмутимо подтвердил Константин. – Ему, я думаю, тоже мало радости сидеть в какой-то задрипанной Никее и все время думать о том, в какой свинарник превратили крестоносцы храм Святой Софии и его личную резиденцию. Но ты не забудь, отче, что ты приедешь и уедешь, а мне желательно, чтобы ему все время кто-то на мозги капал. Причем капал не просто человек, которого и послать по матушке запросто можно, а сам император или, на худой конец, его зять. К тому же я в патриархах не больно-то силен, а меняются они на своем престоле, по причине того, что избирают их в весьма преклонном возрасте, значительно чаще, чем императоров. Сегодня мы с одним договоримся, и он «добро» нам даст, а через два-три года почиет в бозе, а новый в бутылку полезет. Нет, мол, и все тут. Вот тут-то нам императоры и сгодятся как средство систематического давления.
– Но ведь получается, что и патриарху тоже сплошная выгода. Зачем же он будет противиться? – удивился священник.
– Деньги, отче. Очень большие деньги. Пока Русь в подчинении у патриарха, она ему каждый год шлет и шлет серебро. Уж не знаю, как там оно деликатно именуется на вашем церковном языке, но я это называю попросту данью или налогом. Если бы не русские гривны, то Константинопольский патриарх давным-давно бы взвыл. У него самого-то территория весьма ограниченная, и население там обнищавшее. Словом, много не поимеешь, а кушать хочется каждый день, причем не только ему одному, но и всему его аппарату. Конечно, он сейчас не такой раздутый, как в двадцатом веке, но дармоедов и теперь хватает. Вот они-то и будут в первую очередь возмущаться твоим предложением.
– А они откуда узнают?
– Так сам патриарх им и скажет. Такие важные дела в одиночку никто не решает. Должен же он с синодом своим посоветоваться. Ну а дальше цепная реакция – от одного двое, от двоих четверо – и пошло-поехало, – деловито пояснил Константин.
– Да-а-а, сплетников во все времена хватало, – прокомментировал Вячеслав.
– Но ведь благодаря нашему предложению они получат новые земли и новых прихожан, так что ничего не потеряют. Получится что-то типа обмена: серебро Царьграда на серебро Руси, – возразил священник.
– Вот уж дудки. Вместе с Константинополем они получат почет, ну и снова смогут отправлять богослужение в Святой Софии. А вот серебром, тем паче золотом, там не очень-то разживешься. Конечно, за счет разных торговых пошлин с купцов – кроме русских, разумеется, – император получит толику на кусок хлеба с маслом. Не спорю – он этим обязательно поделится с патриархом, но не думаю, что так уж щедро. Вот тебе и первое препятствие.
– Если ты его назвал первым, стало быть, есть и второе, – задумчиво произнес отец Николай.
– А как же, – подтвердил Константин. – Оно в том, что пока Византия, а сейчас Никея, сама ставит к нам митрополитов, а также утверждает в сане всех наших епископов, она тем самым имеет возможность хоть как-то влиять на нашу политику. Да, сейчас Русь раздроблена, и особой практической пользы от этого нет. Но если задуматься на перспективу, то как знать, как знать. Они это понимают, как и то, что едва у нас появится патриарх и они тут же утратят даже возможность влияния.
– И что мне тогда делать?
– Я же говорю, действуй через императорского зятя. Иоанн Ватацис – паренек энергичный и очень хочет попасть в Константинополь. А кроме того, на твоей стороне нынешняя ситуация в тех краях. Дело в том, что сейчас чуть ли не каждый обломок бывшей Византии заявляет себя ее единственно законным правопреемником. Да, у Феодора Ласкариса есть огромный плюс. Его легитимность, в отличие от всех прочих, может подтвердить патриарх. Это разных князьков и царьков немерено, а патриарх действительно один. Но плюс этот единственный. А некоторые конкуренты Никеи очень сильны. Например, Эпирский деспотат. И тут все зависит от того, кто первым войдет в Константинополь. Кстати, тезка Никейского императора, который сейчас в Эпире, скоро коронуется как император Византии.
– Но есть еще патриарх.
– Как ты думаешь, что он сделает, если Феодор Эпирский первым возьмет Константинополь и пригласит туда патриарха в обмен на освящение законности его власти над этим городом?
Священник смущенно засопел.
– Может и отказаться, – неуверенно произнес он.
Послышалось насмешливое покашливание Вячеслава.
– Да, может, – твердо повторил отец Николай.
– Говорят, куры тоже летать могут, – невинно заметил воевода. – Тильки тихэнько и низэнько-низэнько.
– Скорее всего, он согласится, отче, и ты сам это прекрасно понимаешь, – заметил князь. – Так что ты намекни императору, что твоему князю все равно, кому предлагать корону, хотя у Иоанна морда лица, честно говоря, симпатичнее будет.
– Но ты так говоришь, будто на все сто уверен, что мы непременно возьмем Царьград.
Вячеслав от такого сомнения в его способностях даже крякнул возмущенно.
– Вот, отче, даже вино из-за тебя разлил. Как ты меня унизил, как унизил, – запричитал он. – А я-то тебя лучшим другом всегда считал.
– Я в Славе и его людях уверен даже не на сто, а на сто один процент, – твердо отверг все сомнения отца Николая Константин.
– Я бы прослезился, но носовой платок позабыл, – притворно всхлипнул воевода.
Однако было заметно, что он и в самом деле польщен, причем настолько, что едва-едва сдерживает довольную ухмылку.
– Разумеется, возьмет он его не сразу, а после соответствующей подготовки, – пояснил Константин.
– Само собой. Все-таки городишко чуток побольше, чем Переяславль-Рязанский, будет. Для этого с тобой, отче, и поедут в свите двое моих хлопцев, которых я худо-бедно, но научил и чертить и рисовать. Пока ты будешь наслаждаться красотами Константинополя, они полюбуются его укреплениями и прочим.
– Шпионы, – с осуждением и легкой долей отвращения произнес отец Николай.
