самом деле, пушечные сплавы не слишком годятся для колоколов и наоборот, но легенда будет красивая.
Москва уже была совсем близко. Более того, можно было разглядеть выехавших к нам навстречу патриарха вместе с клиром, и депутацией от боярской думы во главе с Никитой Вельяминовым. Еще немного и выстрелят пушки, а затем ударят во все колокола, но по нашим рядам вдруг стали разносится не соответствующие торжественности момента смешки.
— Кто ще шмее, пся крев? [41] — выругался перешедший от волнения на польский Михальский.
— Что там еще? — небрежно обернулся я, и едва не расхохотался сам.
Как оказалось, из поля нам на встречу выскочил молодой заяц-русак и, увидев наше воинство, застыл в нерешительности. Вид его был при этом так потешен, что от улыбки не смогли удержаться даже самые суровые воины.
— Шалоный заяц [42]!
— Как ты сказал? — нахмурился я, что-то припоминая.
— Дурной заяц, ваше величество. Говорят это плохая примета!
— Государь, — звонко воскликнул Петька, выхватывая из притороченного к седлу саадака лук, — позвольте я его подстрелю?
— Или я, — поддержал его порыв царевич.
— Нет! Не сметь!
— Но почему?!
— Знаешь, Казимеж, — хмыкнул я, не обращая внимания на возмущения пацанов, — примета и впрямь так себе, но чтобы она сбылась, надо еще этого зайца съесть. Поэтому, давай его просто отпустим.
— Вы думаете? — удивился Корнилий, что я назвал его прежним именем.
— Поверь мне, я знаю, о чем говорю! И поэтому, — обернулся я к всё ещё пребывающему в прострации косому. — Ну-ка, пошел вон отсюда!
Обалдевший зверёк как будто услышал меня и, развернувшись, стреканул прочь, будто от нечистой силы.
— Беги лопоухий! — заулюлюкали ему вслед ратники.
— А вот теперь можно ехать.
Эпилог
Зима семь тысяч сто тридцать первого года (1622 от Р.Х.) прошла на Руси спокойно. После удачного похода царя Ивана на Азов никто не рисковал тревожить ее пределы. И мир после него длился долгие и долгие годы. После кровавой и кончившейся по большому счету ничем битвы с турками Речь Посполитая притихла и не рисковала грозить войной своему восточному соседу.
Юный султан Осман хоть и поклялся отомстить Московскому царю за потерю Азова и других городов Причерноморья, выполнить свое намеренье не успел. Обвинив янычар в собственной неудаче, он спровоцировал мятеж, во время которого и погиб. На престол взошел его слабоумный дядя Мустафа, которого потом сменил малолетний Мурад, и Османская империя вступила в многолетний кризис. Персидский шахиншах Аббас, крымский хан Шахин-Герай, донские и запорожские казаки со всех сторон терзали ее земли, а управляющие страной визири, евнухи и мать вдова султана Ахмеда Кесем боролись между собой за власть.
Лишь однажды турки попытались послать флот к берегам Крыма, но там их встретил флот адмирала Панина. С галеасов к тому времени убрали гребцов, заменив их тяжелыми и дальнобойными пушками, превратив, таким образом, в двухдечные галеоны. Вдобавок к ним на верфях Таганрога приглашенные из Голландии специалисты построили два трехдечных.
Никто еще не называл эти корабли линейными или фрегатами, но на двух нижних палубах у них стояли тридцати двух и двадцати четырех фунтовые длинные пушки, а на верхней и квартердеке полупудовые «грифоны». Один залп такого монстра мог пустить на дно любую галеру, что они и продемонстрировали в первой же стычке.
Уцелевших в огненном аду турок на берегу отлавливали татары и приглашенные ханом казаки, после чего прямиком отправляли на невольничьи рынки. По свидетельству очевидцев, цены на рабов в том году упали до цены кружки бозы — напитка из перебродившего проса.
После этого, победоносная эскадра подошла к Стамбулу, где начались длительные и упорные переговоры, закончившиеся заключением «Вечного мира». Вечно он, конечно же, не продлился, однако Крым впервые был признан независимым государством, а Керчь, Азов и Ахтиарская бухта объявлены владениями Москвы.
Но если на русские земли государя Ивана Федоровича никто не смел потревожить, в его родовую вотчину — Мекленбург пришла война.
Конец
Эту книгу вы прочли бесплатно благодаря Телеграм каналу Red Polar Fox.
* * *
