Да. "Зелёные" двадцатого века очень серьёзно бы меня осудили за данную акцию: это же какую я "безобразь" учинил с экологической системой реки! Кошмар!
Ну и идут они лесом, полем и болотом! Самолично бы в рыло заехал любому, кто посмел бы умничать на данную тему в данной ситуации.
А теперь "сюрпрайз"!
Километрах в трёх от места переправы, на холме, разгорелось "приветливое" BIENVENUE EN ENFER.
Ага. Я так думаю, что очень поспособствует… После всего произошедшего.
Нет, не зря я угробил целый день, чтобы вместе с подчинёнными связать буквы из жердей, обмотать их тряпками и пропитать последние дёгтем.
Хорошо смотрится! Молодец, прапорщик Храповицкий! Вовремя отреагировал, как и договаривались.
В общем: "Вэлкам ту Раша!", гады. И готовьтесь к тому, что сама земля будет гореть под вашими ногами…
Что-что, а переправу мы задержали.
Эх! Если бы ещё и пару рот конной артиллерии в засаде! Чтобы вынеслись "из-за холмов", развернулись, да на картечь тех, кто уже успел переправиться. Да ещё кирасирский полк, покромсать в бефстроганов оставшихся из гостей, что хуже татарина!
Увы. Мечты-мечты… Мне ведь даже нескольких егерей со штуцерами, снаряжёнными бездымным порохом не дали. А ведь как было бы здорово повышибать несколько генералов или даже пусть штаб-офицеров в самом дебюте вторжения. Психологически здорово…
Даже фугас-камнемёт на их пути изготовить запретили. Хоть и жаль, а, пожалуй правильно – этой штукой их надо в самую морду лупить. В ключевой момент. На Бородинском поле, или где теперь уже будет Генеральное?
Ну, мы свою задачу выполнили. Отходим без потерь, вместе с пионерным взводом.
Через километр я спровадил в небеса ракету синего огня: "Противник переходит через Неман". Красиво и информативно. Курьер к Барклаю поскачет из Ковно немедленно. Ну а мы, пока доберёмся до города, пока сядем на лошадей… Часа на три-четыре раньше командующий узнает о произошедшем. Немалый кусок времени. Даже при тех неторопливых темпах ведения войны, что имеют место в начале века девятнадцатого.
С Храповицким и его людьми соединились перед самым городом.
— Вот это было зрелище, господин Демидов! — с восторгом поспешил поделиться впечатлениями прапорщик. — Такого ещё никогда не видел и вряд ли когда ещё удастся.
— Ещё и не такое увидите. Дайте только срок, Аполлон Митрофанович. Только бы дальше всё шло хоть приблизительно по плану…
— Сегодня? — нет, ну мальчишка, честное слово. — На сегодня фейерверк окончен. Но это лишь первая ночь войны.
Ну что же: настроение "двунадесяти языкам" мы подпортили в самом дебюте, но, по большому счёту, ничего не изменилось: Барклай, как и в реальной истории, будет "стартовать" из Дрисского лагеря, Багратион по-прежнему в Белоруссии вместе со своими сорока тысячами, а этот выродок Пфуль, как и ранее, "царит" со своим стратегическим планом и тысячам русских ног ещё предстоит исправлять глупость одной немецкой головы. Обошлось бы ещё в новой реальности…
У Барклая, разумеется, было и без меня хлопот по горло, поэтому личного общения не состоялось, но я получил его письменный приказ прибыть в распоряжение Остермана, прикрывавшего своим арьергардным корпусом отступление Первой армии.
Ну что же: "Если партия скажет: Надо! — Есть!, — ответит отряд "Гренада".
Прибыл к Остерману-Толстому и сразу предложил свой план… То есть не сразу, а по приглашению генерала высказаться. Причём я высказался исключительно по инженерно-минёрной части, а командир корпуса развил идею в целом. И талантливо развил, надо сказать.
Мостик подходил нам по всем статьям. И речка ему соответствовала – достойное место. На подготовку у нас где-то около суток. И была это не работа – пахота натуральная: размещение зарядов, провод к ним огнепроводных шнуров, и, самое главное: организация инициации реакции… О как завернул!
Достаточно сложно было организовать своевременный поджог того, что требовалось поджечь. Но организовали. Работа сделана, и все наши силы удалились от моста приблизительно на полверсты. Наши – это основная часть пионеров, которые не участвовали в дальнейшем спектакле, а два взвода егерей засели, рассредоточились в сотне шагов.
При приближении французов, мои пятеро пионеров изобразили неудачную попытку поджечь мост и в "панике" слиняли при виде показавшейся французской кавалерии.
При этом пропустили через переправу с десяток казаков и только после этого выдернули чеку предохранителя.
Несколько выстрелов с правого берега показали неприятелю, что переправа всё-таки охраняется – конницей её брать чревато.
Но пехота у французов была. И пошла в атаку. Через мост…
И была пара-тройка досточек на этом мосту, наступ на которые инициировал взрыватель, поджигавший шнур, ныне именуемый "бикфордовым"…
Долго я подбирал в своё время варианты инициаторов поджига, но ничего надёжней ампулы с концентрированной серной кислотой, выливающейся на смесь сахара с бертолетовой солью не придумал. Да вероятно ничего лучше и надёжней по тем временам не сделать – тёрочные ненадёжны, особенно если требуется не просто короткий шнур дёрнуть, а, как в данном случае, перенаправить может быть и не слишком серьёзное физическое воздействие. Электровзрыватели вообще пока не из данной реальности, не говоря уже о радиоинициации…
А ампула с кислотой лопнет и прольёт то, что надо туда, где требуется. И воспламенение может не произойти только в случае явного вредительства или архираздолбайства.
Огонь побежал по сердцевине шнура и достиг динамитных зарядов…
Мост вспучился, выгнулся рассерженной кошкой. Тяжёлые доски, вздыбленной шерстью встали по всей длине, сбрасывая, иссеченные щепой тела в реку. Не меньше трёх дюжин, а то и до полусотни солдат армии вторжения были убиты, обожжены, контужены или ранены на этой переправе. И многих из тех самых раненых, обожжённых и контуженых, равнодушно приняла в свои глубины река…
А тех, кто успел форсировать преграду, расстреляли как в тире егеря. С чувством, с толком, с расстановкой. Спокойно выцеливая в первую очередь офицеров…
Века через полтора, такое называли снайперской засадой. А уж сейчас её эффективность, да помноженная в моральном плане на взрыв моста вместе с марширующими по нему…
А после этого лёгкий треск выстрелов, сопровождающийся только мгновенным выплеском пламени и слабым белёсым дымком… Засечь наших егерей было практически невозможно, стрелять по ним прицельно – тем более.
С противоположного берега шарахнула пара пушечных выстрелов. Ага! В божий свет как в копеечку… В общем, самыми опасными для нас являлись проклятья раздающиеся от не переправившихся частей Наполеона.
