Кассандра Клэр - Город стекла

И всюду демоны: визжат, воют, гикают… Саймон и не думал, что такие звуки существуют в природе. Но хуже было слышать, как разрывают на части тела, как вопят чудовища, утоляя жажду крови. Барабанные перепонки, казалось, вот-вот лопнут. Отключить бы вампирский слух, да никак.

Наткнувшись на тело, наполовину утонувшее в грязи, Саймон нагнулся проверить – может, нужна помощь? Его чуть не вырвало, когда он увидел: у нефилима нет головы, и на черном фоне блестит белая кость.

«Я, наверное, единственный вампир, которого мутит при виде крови», – успел подумать Саймон, когда в спину ему ударилось нечто тяжелое, и он покатился в ближайший овраг.

Перевернувшись, Саймон увидел над собой Смерть. То есть оживший скелет с косой, похожий на средневековые изображения Смерти. Саймон едва успел откатиться в сторону – и буквально в дюйме от его лица в землю вонзилось окровавленное лезвие. Скелет досадливо засопел через пустые ноздри и выдернул оружие. Замахнулся… и тут его в бок ударила узловатая дубина. Демон взорвался, будто наполненная костями пиньята, застучал, как кастаньеты, и исчез.

Над Саймоном стоял незнакомый Охотник: высоченный бородач, забрызганный кровью. Глядя на Саймона, он провел по лбу рукой, и на лице осталась темная полоса.

– Живой?

С трудом придя в себя, Саймон кивнул и попытался встать:

– Да, спасибо.

Незнакомец протянул руку, и Саймон, ухватившись за нее, буквально вылетел из оврага. Приземлился на скользкий край и оглянулся. Нефилим, скромно улыбнувшись, сказал:

– Извини. Я в паре с оборотнем – еще не привык к его силушке. – Приглядевшись к Саймону, он спросил: – Ты вампир, да?

– Как вы узнали?

Нефилим осклабился. В его улыбке не было ни капли усталости, но и враждебности не читалось.

– Клыки. Во время драки они обнажаются. Знаю, потому что… – Нефилим не договорил, однако Саймон и так понял: знаю, потому что мочил твоего брата. – Ну ладно, спасибо вам. Спасибо за помощь.

– Да я… – Саймон хотел было сказать: дескать, еще и не сражался-то толком, не внес свою лепту, – но тут на Охотника спикировала невероятных размеров крылатая тварь и вонзила ему в спину когти. Воин даже не вскрикнул, только глянул вверх посмотреть, что же схватило его, и взлетел, увлекаемый чудовищной силой. Исчез в мешанине зубов и крыльев.

К ногам Саймона упала дубина.

Парень не смел пошевелиться. С момента падения в овраг прошло не больше минуты. Юный вампир неловко огляделся. Темноту вспарывали металл и когти, тут и там метались короткие молнии, похожие на светлячков, – клинки серафимов…

Ни Лайтвудов, ни Пенхоллоу, вообще никого из знакомых поблизости не было видно. Саймон не Сумеречный охотник, и все же тот нефилим благодарил его, благодарил за помощь. Получается, Саймон не солгал Клэри: это и его битва тоже. Саймон здесь нужен. Только не тот паренек, изнеженный ботаник, боящийся вида крови, а Саймон-вампир. Существо, которое нужно в себе пробудить.

Настоящие вампиры знают, что они мертвы. Саймон же мертвым себя не считал. Напротив, еще никогда он не чувствовал жизнь так остро, так ярко… Позади в овраг спрыгнул еще один демон, и Саймон развернулся. Ящероподобный монстр с крысиными зубами протянул к нему черные когти.

Саймон прыгнул на него, вонзая пальцы под пластинки чешуи. Впился клыками в шею чудовищу, и знак на лбу запульсировал.

На вкус кровь демона была отвратительна.

Стекло перестало сыпаться, и Клэри посмотрела вверх. В потолке зияла дыра в несколько футов диаметром, как будто пробитая метеором. Дул холодный ветер. Дрожа, Клэри поднялась на ноги, стряхнула стеклянную крошку.

Освещавший Зал ведьмин огонь постепенно гас, скрытый пылью и тенями. С площади доносилось слабое сияние почти закрывшегося портала.

Похоже, в Зале оставаться небезопасно. Лучше пойти в дом Пенхоллоу. Клэри двинулась к выходу, как вдруг услышала шаги. С замирающим сердцем она обернулась и увидела, как к подиуму идет Малахи – тонкая скрюченная фигура, в гаснущем свете похожая на паука. Что он здесь делает? Разве ему не положено биться вместе со всеми?

Малахи приблизился к подиуму, и Клэри прикрыла рот ладонью, чтобы подавить невольный вскрик удивления. На плече у Консула восседала черная сгорбленная тень. Птица. Ворон, если точнее. Хьюго.

Клэри нырнула за ближайшую колонну. Было видно, что Малахи таится. Оглядевшись и никого не заметив, он, видно, удовлетворился этим и достал из кармана нечто блестящее, надел его на палец. Перстень? Консул провернул кольцо, и Клэри сразу вспомнила, как в библиотеке Ходж забрал кольцо у Джейса…

Воздух перед Малахи задрожал, словно марево, из которого прозвучал знакомый голос, спокойный, сдержанный, немного раздраженный.

– В чем дело, Малахи? Мне сейчас не до разговоров.

– Милорд Валентин. – Злобность в голосе Консула пропала, уступив место раболепию и низкопоклонству. – Только что прилетел Хьюджин и принес весть. Полагаю, вы уже достигли Зеркала, и потому он обратился ко мне. Вам, наверное, захочется узнать…

– Ладно, – резким тоном согласился Валентин. – Что за новость?

– Ваш сын, милорд… второй сын. Хьюджин пролетел за ним до самой долины с пещерой и говорит, что он вполне мог проследовать за вами по тоннелям к озеру.

Клэри вцепилась в колонну. Говорят о Джейсе!

Валентин фыркнул:

– Он встретил своего брата?

– Хьюджин оставил их, когда они бились.

Желудок подвело от страха. Клэри вспомнила, как Себастьян отшвырнул Джейса в сторону, будто тот ничего не весил. От дурноты в ушах зазвенело, и ответ Валентина Клэри прослушала.

– …мне интересны лишь те, кто достаточно зрел, чтобы принять знак, и достаточно молод, чтобы сражаться, – говорил Малахи. – Они не голосовали в Совете. По-моему, несправедливо карать их так же, как следует карать остальных сражающихся.

– О молодых я позаботился, – пророкотал Валентин. – Подростка легче пометить; отреченным он становится не сразу, а за несколько дней. Да и процесс можно обратить вспять.

– Те из нас, кто испил из Чаши, навечно получат защиту?

– Сейчас я занят, Малахи. Успокойся, ты в безопасности. Я поставил на кон собственную жизнь, так что, будь добр, доверься мне.

Малахи склонил голову:

– Доверяюсь всецело, милорд. Верность вам я хранил все эти годы, служа, как мог.

– Терпение твое будет вознаграждено.

Малахи поднял взгляд на господина:

– Милорд…

Марево в воздухе растаяло. Малахи пошел прочь со сцены, и, когда он спускался по ступеням, Клэри сжалась за колонной. Сердце бешено колотилось. О чем Консул говорил с Валентином? При чем здесь отреченные? В отдаленном уголке разума родилась догадка, но догадка столь чудовищная… Даже Валентин не пошел бы на такое! Внезапно перед глазами промелькнул сгусток тьмы, и Клэри едва успела прикрыть лицо руками – в предплечья вонзились острые когти. Послышалось неистовое карканье, по голове замолотили крылья.