Счастливее всех оказался 'Акицусу' - он находился в полутора милях от места катастрофы- и поэтому только полутонный кусок якоря просто врезался ему в мостик, убив всех японских офицеров, там находившихся…включая командира…
Так что когда до Шанхая донёсся тяжкий, громовой удар- Кроун только перекрестился, сняв фуражку:'Управил Господь! Все наверх! По местам стоять, с якоря сниматься!'
… Из статьи 'Шанхайский Кракатау', газета Daily Telegraph
Назначенной страховой компанией Ллойда комиссии все же удалось установить следующее.
1. Чилийские фабриканты, выпускавшие удобрение в стофунтовых бумажных мешках, нарушили элементарные нормы противопожарной безопасности. Тара для этого вещества должна быть только металлической.
2. Портовые власти Шанхая разрешали грузчикам-кули во время работ в трюмах пароходов курить. Они курили и во время погрузки в трюме "Гранкана".
3. Ни капитан парохода "Гранкан", ни администрация порта не знали, каким колоссальным взрывным потенциалом обладает нитрат аммония (аммиачная селитра).
4. Ни руководивший тушением пожара в трюме "Гранкана" старший помощник капитана, ни руководство пожарной охраны Шанхая не знали, что тушить аммиачную селитру следовало только водой, и причем очень большим объемом воды.
5. Причиной пожара на "Гранкане", вероятнее всего, следует считать брошенный китайскими грузчиками в трюме окурок, а причиной взрыва - преступное действие безграмотного в этом деле старшего помощника капитана - применение паротушения.
Если бы не энергичные действия кризисного управляющего- русского купца Huyakin, который отвёл приобретённый им с целью перепродажи в порядке диспаша аварийный пароход подальше от доков, то человеческих жертв избежать бы, конечно, не удалось.
К счастью, всё ограничилось потерей всего лишь нескольких сотен китайцев. Кроме того, определённые потери, число которых по известным причинам не оглашается, понёс Императорский Флот Японии…
Как заявил представитель Ллойда, страховая выплата будет произведена, когда в Лондонский офис обратится новый владелец парохода, либо его наследники - потому как отчаянно смелый диспашер, видимо, стал жертвой своей предприимчивости…'
… 'Это подло! Это подло, то, что Вы задумали…'- курсистка Лидочка отвернулась к стенке, на которой висел коврик с трогательными кошечками и отчаянно зарыдала, мелко содрогаясь всем своим белым телом…
Студент Иванопуло тяжко вздохнул, и робко спросил:'Лидочка, я пошёл?'
- 'Уходите, мерзавец, грязный подлец! И никогда больше не появляйтесь, видеть Вас не могу!'
Иванопуло ещё раз тяжело вздохнул, потоптался в дверях и вышел на улицу…радостное, совсем весеннее солнышко, такое редкое в Петербурге, его совсем не веселило…
Потому что впереди было самое тяжёлое- посещение alma mater…
…Во дворе Политехнического Института толпились стайки молодёжи…кто курил, кто рассказывал что-то занятное… но при виде Иванопуло все враждебно замолкали…Машинально Иванопуло поздоровался со своими сокурсниками, но ответом ему было только брезгливо-презрительное молчание.
В кабинете декана его встретил профессор Чистоплюев…
'А…вот и Вы… Скажите, молодой человек, Вы не передумали? Ведь ещё не поздно…'
В голове у Иванопуло пронеслось видение - вот он забирает и рвёт на мелкие клочки своё прошение, вот на крыльце его радостно встречают коллеги -студенты, поднимают на плечи, с пением Гуадеамуса несут в пивную…вот вечером ему на шею бросается счастливая Лидочка…
- 'Нет, господин профессор. Не передумал'
Чистоплюев протянул Иванопуло его матрикул и как бы случайно уронил на пол:'Ах, извините…бывший коллега… уж не поленитесь сами поднять! Вам, будущему лакею царизма, надо привыкать к услужению…стыжусь, что когда-то безуспешно пытался учить такого мизерабля!'
Когда Иванопуло выходил из институтского двора, в спину ему больно ударил брошенный вслед камень…
… 'Ну-с, господин Иванопуло…и что же, у Вас так-таки не нашлось в роду ни малейшего дворянчика, хоть захудалого? Для Морского корпуса, а? Н-да…куда мы идём…куда катится флот…набираем каких-то выблядков…ладно. Вы -грамотный? Заполняйте бланк.
Ого, да Вы, гляжу по документам, отличник? Слушайте, бросьте Вы эти глупости! Да на что Вам эти курсы судовых механиков? Ведь Вас же на ВОЙНУ отправят? Что?! САМИ ЖЕЛАЕТЕ? Зачем?
Вы - патриот? Нет, батенька, вы просто дурак!!'
… 'Нет, брудер, это ты просто дурак! Как можно сейчас, в этот тревожный час, когда над нашим дорогим Фатерляндом сгущаются чёрные тучи военной тревоги, оставаться на студенческой скамье? Нет, нет и нет!'- студент Айвенопулос гордо тряхнул гривой роскошных волос…
Друзья звонко топали подковками своих высоких ботинок по старинной алтстадтской мостовой Хайдельберга…
Несколько минут тому назад они покинули прославленную в веках Philosophenweg, где под знаменитым оливковым деревом (единственным на всю Оденвальде) обменялись романтической клятвой в вечной дружбе…
'Но… друг мой, ведь нам придётся отправиться на войну? Сможем ли мы? Не опозорим ли себя - не трусостью, о нет! Но неумением, неуклюжестью, нерасторопностью… я ведь поэт, а не солдат…'
'Не волнуйся, брудер! А прусский фельдфебель с его тростью- на что? И не таких болванов, как мы, образовывали!'
Во дворе Fachhochschule Ruprecht-Karls-Universitдt Heidelberg друзей встретили громкие крики 'Хох'!
Сокурсники подбегали к ним, обнимали, жали руки…старый профессор Reinzuspucken со слезами на глазах вынес к ним их студенческие матрикулы…
- 'Эх, господа, господа…мне бы Ваши годы! Ничто бы меня не удержало на кафедре! Горжусь, что некогда был Вашим учителем! В добрый путь, господа!'
С торжествующими криками друзей подняли на плечи и доставили в ближайший винный погребок, где кабатчик, узнав о причине попойки, категорически отказался брать с буршей деньги…
А у дверей кабачка Айвенопулоса ждала заплаканная Лидхен, которая обещала его верно и преданно ждать хоть всю оставшуюся жизнь!
…'Ну что, майне херен? Добро пожаловать на флот? Дас ист фантастиш! Нам очень нужны образованные молодые люди…да ещё и патриоты! Не волнуйтесь, ваши родные ещё будут вами гордиться!'
… 'Die stinkenden Bцcke! Они что, нас НАСТОЛЬКО не уважают?'- капитан второго ранга Мюкке опустил двенадцатикратный цейссовский бинокль… даже без великолепной, 'просветлённой' оптики ему был прекрасно виден двухмачтовый, однотрубный корабль довольно-таки архаичной корабельной архитектуры…
'Прислали против нас какое-то старьё…даже обидно!'
На горе Ильтис гулял свежий, морской ветер…он шелестел прошлогодней травой, вздымал крохотные песчаные смерчики на бетонном массиве, возле могучих орудийных башен батареи 'Бисмарк'.
